Планета семи масок

Клейн Жерар

Стелло отвел наконец глаза от золотой маски и увидел, как брызнул луч из луны, бледный луч из матово-белой перламутровой луны – или это ему только почудилось? – но нет, луч пошарил по песку, тишина и неподвижность стали уже невыносимыми, словно в немыслимой глубины морской бездне, и… что это?.. не может быть! – алая накидка и белая маска высыхали, съеживались, уходили в песок, как вода… Стелло на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, увидел лишь голую песчаную площадку.

Ему стало страшно. Правая рука привычным жестом скользнула к бедру – он забыл, что пришел в город без оружия. Да и будь у него пистолет – что

бы это изменило? Он пытался постичь смысл увиденного. Был ли это какой-то обряд? Жертвоприношение? Неужели существо в алой накидке погибло у него на глазах?..

– Вы не могли бы проводить меня? – обернулся он к золотой маске. Голос снова стал глухим, пересохшие губы плохо повиновались ему. – Я нездешний, не знаю ваших обычаев. Я прибыл издалека. Мне хочется есть и пить. Я здесь один. Но народ мой силен, и повсюду, куда ни направите взгляд, во всех мирах с радостью принимают землян. Моя планета молода, но могущественна, и мы умеем помнить добро!..

…Истертые, как разменные монеты, слова Древнего Языка, принятые в подобных случаях, вдруг наполнились для него новым смыслом. Он повторял их сотни раз, в других обстоятельствах, на других планетах, но сейчас они показались ему незнакомыми, будто впервые слетели с его губ и никто никогда не произносил их до него.

Он ожидал любого ответа, но не того, что услышал. Золотая маска склонилась к нему, и словно легкий ветерок донес до него слова:

– Разве вы не видите, какого цвета на мне маска?

Стелло вздрогнул. Голос был такой нежный и так походил на голос женщины…

– Зачем вам куда-то идти, чужестранец? Наши луны здесь, и маски тоже. Сбросьте же вашу маску, пока не поздно!

Стелло вдруг нестерпимо захотелось расхохотаться.

– Не знаю, что значат для вас ваши маски, – сказал он, – но это – мое лицо. В этой маске я родился, в ней и умру. И весь мой народ…

– Вы не шутите, чужестранец? – в голосе зазвучало недоверие и почти неуловимая нотка грусти – или ему показалось?

– Уйдем отсюда, – попросил Стелло. – Пожалуйста. Не знаю почему, но это место мне неприятно.

– Что ж, идемте.

Они пошли вдвоем по тихим пустынным улочкам, и свет становился то золотистым, то молочно-белым – словно две луны спорили за право светить им.

– Простите меня, если я вас чем-то обидел, – неуверенно начал Стелло, – но я действительно ничего не знаю о вашей планете. Не умею читать по маскам. Я даже не знаю, что это – признак касты, просто маскарадный костюм, или ваши настоящие лица?

– Вы не шутите, чужестранец? – повторил голос. – Вы, должно быть, и вправду издалека. Ваш народ еще очень молод, ведь правда? Насколько я знаю, эти маски старше нас самих, даже старше Древнего Языка, на котором вы так забавно говорите.

– Я учился ему на Земле, – сказал Стелло. – Мне пришлось говорить на нем повсюду – от Альтаира до Веги, я объяснялся на нем с приятелями-пилотами, ругался во всех космопортах галактики, употреблял эти слова в давно забытых значениях, я мешал их как хотел с сотней других языков. Быть может, вас это удивляет, но мой народ вообще тяготеет к разнообразию, и мы, рожденные на Земле, хоть и молоды, но уже давно странствуем по дорогам космоса, нас заносит в такие дали, куда рискнет отправиться не всякий, – и везде мы хотим быть не рабами, но повелителями, и повсюду стремимся к могуществу и власти… Но

хватит, не стоит об этом, что для вас слава какого-то далекого мира?

Плащ снова затрепетал.

– Я не понимаю вас, чужестранец. В ваших речах столько горечи. Забудьте все… Вы на планете Семи Лун, в городе Семи Ворот, здесь живет народ Семи Масок. Но возможно ли, что все ваши собратья с самого рождения носят белые маски?

– Поверьте, так оно и есть, – кивнул Стелло. – Вам это не нравится? Или белый цвет означает для вас что-то недоброе?

Ему вдруг пришло в голову, что и на Земле существуют разные расы, есть люди с золотисто-желтой кожей, с кожей, черной как смоль; давным-давно на Земле Стелло заметил, что они все чем-то неуловимо отличаются от него, что в них чуть больше веселья, или, скорее, меньше грусти. Но к старости, вспомнил он, их кожа постепенно светлеет, становится сероватой или матово-бледной, и какой бы ярко-желтой, какой бы угольно-черной она ни была в юности – к старости они становятся похожи на белых.

Но об этом он предпочел промолчать.

– Нет, нет, – поспешно произнес голос, отвечая на его вопрос. – Не думайте так. Я вижу, вы совсем ничего не знаете. Но почему, почему тогда вы выбрали перламутровую маску?

У Стелло вновь вырвался смешок.

– Ее выбрали за меня до моего рождения.

– Разве так бывает? – голос стал задумчивым. – Возможно ли, чтобы целый народ предпочел смерть? Не потому ли все вы так неистовы в сражениях, не потому ли очертя голову бросаетесь из одной бездны в другую?

– Я вас не понимаю.

– Что же тут непонятного? Неужели до вас еще не дошло? Или это танец так поразил вас, что вы потеряли рассудок? Разве вы не слышите, что шепчет вам ветер? «Сбрось свое лицо… Сбрось свое лицо…»

Стелло содрогнулся. Что такое говорит ему маска? Его лицо! Как оно, оказывается, много для него значит. Как удобно спрятаться за этим живым покровом. На нем мог быть написан страх или радость, боль или восторг, но никогда, даже в кошмарном сне, не пришла бы ему мысль лишиться лица. А что же это за существа без лиц, целый народ, добровольно сбросивший маски из плоти и прячущий пустоту за этими – бескровными – масками, что за загадочные создания, которых больше ничто, даже собственная кожа, не отделяет друг от друга?

Теперь он ощутил настоящий ужас. Поднес руки к лицу и коснулся живого, теплого лба, щек, упруго прогнувшихся под его пальцами. Ладони скользнули вдоль носа вниз, к губам, к подбородку.

«Лицо… – подумал он. – Мое лицо. Маска… Нет!»

– Не знаю, – произнес он наконец. – Наверное, есть какая-то великая тайна, – может быть, для того, чтобы разгадать ее, я и явился сюда. Но я совсем запутался. Я чувствую, что должна быть какая-то связь между лунами, воротами и масками, но нить эта слишком тонка, и я не могу ее найти.

Маска негромко рассмеялась. Мелодичный смех походил на звук флейты.

– Хочется вам верить, но не знаю, что и думать. Мой путь лежал через золотые ворота, я ношу золотую маску, танец мой был обращен к золотой луне, и вот она послала мне странного спутника…

– Простите меня, – пробормотал Стелло.

– Вам не за что просить прощения. Но скажите, неужели эта маска вам так дорога?

Стелло помедлил с ответом.

– Не знаю. Я не понимаю вас, – выдавил он наконец.

– Вы не знаете, почему носите ее? Не задумывались об этом?