Планета шестизарядного пистолета
Шрифт:
«Я прекрасно знаю, что революция дала возможность человеку делать все, что он пожелает и никто не имеет права трогать его. Парни в те далекие времена были уверены в том, что это лишь эксперимент, но эти мыслители просто не были приспособлены к жизни. – Кид наклонился, улыбаясь и трогая ружье. – Еще один вид самцов. Он наводит тоску от одного только слова „танцуй“.
Револьвер повис в воздухе, зажатый в его руке.
Взрыв смеха Кида раздался одновременно с выстрелом. Белл пронзительно вскрикнула. Зак высоко подпрыгнул, чтобы пуля не угодила в него. Потом он выпрямился, словно чурбан, увидел, как губы Кида раскрылись, чтобы выпустить дым, и он проговорил сквозь зубы: «Танцуй, пижон, ну давай».
Зак скорчился. Он сжал кулаки. Белл встала между ними, в ее карих глазах был страх:
– Оставь его в покое, Кид. Тебе ведь известно, что он живет не так, как все остальные.
– Конечно же. Он считает всех нас безмозглыми тупицами. Не так ли, мистер Закки Рендольф?
Белл засмеялась слишком натянуто: «Парни, это всего лишь шутка».
– В его словах не было и намека на шутку, – настаивал Кид. – Это было оскорбление.
– Парни, – в отчаянии воскликнула Белл, – мы можем уладить все прямо сейчас.
– Согласен, – промолвил Кид, потянувшись за блестящим пистолетом. – Если только Закки громко скажет, что он безмозглый тупица.
В это время грохот в пивной несколько поутих. Посетителей привлекли события, которые разворачивались на крыльце, и выстрелы из револьвера. Неприятный на вид парень высунул голову, похожую на котелок, и поднял брови. От него исходил отвратительный запах гнили. Он был кривоног, но выглядел щеголем. Концы его фрака были укорочены, чтобы не мешать ему свободно играть парой револьверов, опущенных вниз, но направленных вперед.
– Я ничего подобного не скажу, – фыркнул Зак. – Я даже не хочу удостаивать тебя ответом, ты, кровожадное животное. Ты убил сына вдовы Ид.
Арривидерчи Кид вздрогнул. «Этого тошнотворного мальчишку? Он был такой наглый и дерзкий».
– Наглый? – Зак не в силах был продолжать. Он дрожал от гнева и страха одновременно, потому что все шло из рук вон плохо. Кроме мерзавца с головой, похожей на котелок, остальные посетители тоже вывалили толпой из помещения. Из всех выделялся Фритци Бонн, сидевший верхом на коне. Это было столь невероятным! Это не могло происходить на самом деле!
Но все это происходило.
Вооруженные до зубов дикари и ведьмы образовали полукруг, чтобы сражаться с ним. Человек в котелке взялся за оружие, взвел курок и заметил: – Это ты, Рендольф? Ты всегда изображаешь из себя непонятно кого. Повернись ко мне, Рендольф, и я пощекочу тебе нервишки за то, что ты вывел из себя моего друга Кида. Жаль, что ему не удалось всадить в тебя пулю. Ты либо нервный, либо слабоумный.
– Он сумасшедший, но не опасный, Дикий Билл, – ответил Кид. – Он просто тупица. Я собираюсь заставить его признаться в этом, как только вы, все мои друзья, приготовитесь к представлению.
Дикому Биллу Корзибски понравилась эта мысль. Он начал приглашать вновь прибывших принять участие в спектакле. Крыльцо гудело от голосов. Белл встала на цыпочки и прошептала Заку на ухо:
– Я пыталась освободить тебя, глупый болван. Больше я ничем не могу помочь, иначе потеряю работу.
Он повернулся к ней, уже готовый крикнуть, что не желает, чтобы она что-нибудь делала для него. Но промолчал. В ее карих глазах горели гневные огоньки. Она произнесла: «А теперь тебе остается либо попросить прощения, либо драться».
В это просто невозможно поверить! Это лишено здравого смысла! То, что на любой другой планете расценили бы, как обыкновенный интеллектуальный разговор, здесь превратили в страшное безобразие.
Тени гудели и сгущались на крыльце пивной. Ночной воздух наполнился запахом искусственного пота, который исходил от лошади Фритци Бонна. Зак прошипел Белл: «Я отказываюсь и от того, и от другого».
– Ты чертов глупец! – воскликнула Белл, чуть не плача. Зак еще не знал, что ему делать.
10
Толпа людей, стоявших на крыльце пивной «Последний шанс», совершала последние предупредительные перемещения. Какое-то громадное чучело в цилиндре скатилось вниз, держась за опоры, которые поддерживали крышу и спускались на крыльцо, в то время, как со второго этажа уже повысовывались проститутки, желавшие узнать, что происходит. Когда, наконец, разговор закончился, Зак заметил, что опору подпирает Филемон, уцепившись каблуками за перила. Их взгляды встретились. Филемон коснулся своего цилиндра и начал напевать старый похоронный марш.
– Итак!
Женщина с грубым голосом вышла из пивной и выступила вперед. Это была ужасная толстуха в укороченных штанах, грязной блузе и жилетке. У нее были выпученные лягушачьи глаза, короткая мужская стрижка. Грязная шляпа свисала за спиной. Кроме того, на ее лице были странные усы. Только по обрубленным штанам и груди можно было догадаться, что она родилась женщиной.
– Итак, это и есть маленький приятель из Косфеда, не так ли? И он кукарекает везде о том, что мы всего лишь куча отбросов? – голос Келемити Фазерингейл был грубым и дребезжащим, потому что она пыталась говорить напыщенно. – Мне никогда не нравилась твоя наглость, Рендольф, и, ей богу, это правда. Белл должно быть стыдно за то, что она поддерживает отношения с таким типом. Ты еще до сих пор занимаешься этими дурацкими драгоценностями, Рендольф?
Дикий Билл Корзибски сплюнул между кончиками сапог.
– Она для него такая же острая и возбуждающая, как перец, потому что умеет читать и провозглашать теории тупиц. И вообще он не с Миссури. Кошмар.
– Втянул моего братца в одно из своих паршивых дел, – прорычал Фритци Бонн, нагибаясь, чтобы не удариться о крышу пивной.
Зак не смог сдержаться.
– Да. Я вернулся сюда снова, чтобы найти его и заставить выполнить условия сделки.
– Только поосторожней! – взвизгнула Келемити. – Ты и стадо вооруженных лошадей-охранников, мистер Спесивость!