Планета звезды Эпсилон
Шрифт:
– Э, бросьте. Я слишком хорошо знаю ваши возможности. Но если вы убедитесь, что не можете помочь мне или не хотите, что равнозначно, то завтра вся ваша организация, а вы лично уже сегодня, окажетесь за решеткой.
– Вы страшный человек.
– Об этом мне говорили, - с усмешкой заметил Эллис, - и не раз. Скажите что-то поновее. И не кукситесь. Мы люди разные, но пока у нас общая цель. Пока мы нужны друг другу.
– Что вы предлагаете?
– Вот это уже разговор.
– Тон Эллиса повеселел.
– Первое. Ваша организация должна сейчас вести свою работу так, будто этой встречи
Мои приказы, если хотите, рекомендации, их я буду давать лично вам, должны исполняться точно и в срок. В срок, - повторил Эллис, - до минут. Вам понятно? И, надеюсь, вы согласны?... Ну а если согласны, то, насколько мне известно, дело в вашей организации на мази. И вы ждете удобного повода для выступления, не так ли?
– Да, - коротко отозвался Оун.
– Повод я беру на себя. Ваша первая задача: начать выявление и по возможности физическое истребление членов комиссии семнадцати. Обо всех ваших шагах в этом направлении вы должны уведомлять меня незамедлительно. Вот мой телефон, - Эллис протянул Оуну визитную карточку.
– После вашего звонка я буду указывать место встречи. И больше никаких разговоров вестись не должно. Безопасность вашей организации и залог успеха в ваших четких действиях и моих руках. И последнее. Вы проводите профилактику корабля землянина? Не форсируйте, а, говоря профессиональным языком, саботируйте ее.
***
Я углубился в чтение истории Беаны. Она показалась мне потоком бессвязных фактов. Больше всего меня удивила глава, посвященная обоснованию того, что технический прогресс на определенной стадии ведет к экологической катастрофе. Неужели непонятно, что можно и нужно просто разумно сочетать технический прогресс с охраной окружающей среды? ан нет... Регресс, по-беански, является разумной мерой стабилизации общества. Стало быть, борьба за регресс - то есть борьба с прогрессом, который ведет к экологическому кризису?...
Я хотел поделиться своими соображениями с моим инженером. Когда я растолковал ему противоречие постулатов общества и основополагающего принципа нового закона, то мне показалось, будто он невнимательно слушал. Тогда я спросил:
– Какие-то неприятности, Дзей?
– Оун вздохнул, словно освобождаясь от гнетущих мыслей.
– Уж не я ли подвел вас?
Вид у моего инженера был не из лучших.
– Скорее я могу вас подвести, - почему-то ответил он.
– Да, слушаю вас с почтением.
– А у вас общий стиль, - усмехнулся я. Переход от равнодушия к угодничеству был явно нарочитым.
– С кем?
– Оун насторожился.
– С автором этой книжки, - я положил перед ним историю Беаны.
– Я же говорил вам, у нас все прекрасно!
– В голосе Оуна послышалось раздражение.
Да что же это такое? Что могло так выбить его из колеи? Даже рассказывая мне о гибели друга и сотрудника, он выглядел ровнее.
– Не помешал вам?
– растерянно спросил я.
– Вы напрасно обижаетесь, Алексей, - почти мягко ответил инженер. Чувствовалось, как он переламывает свое настроение.
– Вы хотели поговорить об истории нашей планеты, не так ли? Так вот. С переселением все ясно? Значит, стали жить. Кто как мог. Точнее, как кому сказали. Сто три семьи, их слуги в довольстве и роскоши, а прочие, вот именно, прочие - в неустанном труде, дабы не лишить ста трех их привычной роскоши и привычного довольства. И вот тогда прочих стали развлекать, как - вам прекрасно известно.
Я не сводил глаз с бледного лица Оуна. За неторопливым течением его речи угадывалась горечь.
– И когда среди веселья и адского труда была создана техническая основа нашего существования, началось на первый взгляд непонятное. Как бегун, разорвавший финишную ленточку, переходит на шаг, так и промышленные мощности Беаны стали вдруг работать вполсилы. Рабочие руки вдруг стали никому не нужны.
– Что же случилось?
– невольно вырвалось у меня. Кажется, я правильно "прочел" главу о прогрессе и регрессе. Плановый регресс - вот в чем дело.
– Ничего не случилось, - спокойно ответил Оун, - уровень производства обеспечивает лишь удовлетворение потребностей элиты. Остальные получают на поддержание жизни. Таким образом наши правители ни в чем себя не ограничивают, расходуют природные и людские ресурсы исключительно для себя. Они твердо решили, что одного глобального экологического кризиса и космического переселения с них достаточно.
– Но есть же выход из положения, - возразил я, - есть возможность овладения новыми видами энергии, помимо электрической. Взять самое простое: энергию вашего светила. Не говоря уже о термоядерной.
– А зачем тратиться на исследования, разработки, когда и так хорошо? Зачем это пятидесяти семи? А что касается научного и технического застоя... Он влияет только на тех, кто трудится, это их жизнь становится все невыносимей. Конечно, люди не хотят мириться с существующей ситуацией. На Производственном континенте не раз, протестуя, полностью останавливали производственный цикл. Ну и что? Пятьдесят семь спокойно жили на запасах, ожидая, когда гонимые голодом люди снова придут к конвейерам. Более того, они допустили к ним дополнительные рабочие руки из числа не имеющих работу и за короткий срок наверстали упущенное, чтобы потом снова сбавить темпы и все текло по-старому.
– Живя на Главном континенте, и не подумаешь, что все так скверно.
– Теперь, я надеюсь, Алексей, вы понимаете, зачем планете-государству, не имеющей внешних врагов, такая большая армия и столь разветвленный государственный и полицейский аппарат? А вот зачем понадобилась еще и комиссия семнадцати, этого я не понимаю... И без нее прессинг достаточно тяжел.
Заскрипела дверь - ее осторожно приоткрыл наш радист. Оун вздрогнул. Я невольно подумал, что Миккас Пру подслушивает нас. В руках радист держал коробку. Заговорил Оун, будто очнувшись или вспомнив что-то:
– Простите, Алексей, Миккас хотел бы обратиться к вам с просьбой. Но застеснялся, наверное. Раз вы едете в город, передайте эту коробку сестре Миккаса. Она одинокая женщина, хотелось бы ей помочь.
... Сестра Миккаса Пру жила в зоне отдыха. На лестнице ее дома, видимо, забыли включить освещение, и, поднимаясь, я всякий раз щелкал зажигалкой, чтобы высмотреть номер квартиры. Поднявшись на пятый этаж, я невольно посторонился: в полумраке маячила какая-то фигура. Вспыхнул огонек сигареты - передо мной стояла Бэкки! Я изумился.