Пластичность мозга
Шрифт:
Четвертая идея Фрейда касалась того, как превратить бессознательные травматические воспоминания в осознанные и переписать их. Он заметил, что на сеансе психоанализа, когда врач сидит вне поля зрения пациента и делает редкие замечания, пациент начинает относиться к нему так, как относился к значимым людям в своем прошлом (как правило, родителям). Пациент словно заново переживает воспоминания прошлого, сам того не осознавая. Фрейд назвал этот феномен «переносом», потому что пациенты переносили на психоаналитика свои чувства. Они «заново переживали» их вместо того, чтобы просто «вспоминать». Психоаналитик как бы превращается в экран, на который пациент начинает проецировать свои воспоминания.
Фрейд обнаружил, что пациенты, сами того не осознавая, проецируют
А самое главное, Фрейд открыл, что, пережив заново ранние травматические сцены на сеансе психоанализа (благодаря феномену переноса), и, осознав их, пациент избавляется от психопатологического влияния этих воспоминаний.
Снова о детском развитии
В два года и два месяца, то есть в том возрасте, когда господин Л. потерял мать, пластические изменения мозга ребенка достигают своего пика. В это время происходит формирование новых систем мозга и укрепление нейронных связей, а также дифференциация карт и окончательное оформление их базовой структуры за счет опыта взаимодействия с внешним миром. У правого полушария заканчивается период резкого увеличения темпов роста, а у левого полушария этот период только начинается.
Правое полушарие мозга в целом отвечает за невербальные коммуникации; оно позволяет нам распознавать лица и понимать их выражение, а также помогает устанавливать связи с другими людьми. Таким образом, это полушарие обрабатывает невербальные образные сигналы[122], которыми обмениваются мать и ребенок. Кроме того, оно обрабатывает музыкальную составляющую речи — тон, с помощью которого мы передаем эмоции. Период резкого увеличения темпов роста правого полушария, длящийся от момента рождения до двух лет, совпадает с критическими периодами развития этих функций.
Левое полушарие, как правило, обрабатывает словесно-логические элементы речи (в отличие от эмоционально-образных) и больше использует сознательный анализинформации. До конца второго года жизни правое полушарие мозга ребенка превышает по размерам левое полушарие, поскольку левое только вступает в период быстрого роста. Таким образом, первые три года нашей жизни правое полушарие доминирует в мозге. Дети в возрасте двух лет и двух месяцев — это сложные, эмоциональные существа «с правосторонним мозгом», которые, однако, не могут выразить словами свои переживания, ведь эта функция приходится на левое полушарие. Данные сканирования мозга показывают, что в течение первых двух лет жизни ребенка мать общается с ним, главным образом, невербально (больше задействуя образный «язык» своего правого полушария, чтобы установить контакт с правым полушарием малыша).
Наиболее важный критический период длится примерно с 10–12 месяцев до 16–18 месяцев. В это время происходит развитие правой лобной доли мозга и формирование мозговых цепей, которые в будущем позволят ребенку испытывать чувство привязанности и контролировать свои эмоции. Эта развивающаяся область, а именно часть мозга, расположенная за правым глазом, называется правой глазнично-лобной системой. Благодаря этой системе мы можем распознавать выражения лиц людей, и следовательно — эмоции, а также понимать и контролировать наши собственные чувства. У господина А. в возрасте двух лет и двух месяцев закончилось формирование этой системы, но у него не было возможности ее укрепить.
Мать, которая находится со своим ребенком на протяжении всего критического периода эмоционального развития, невольно постоянно учит его понимать эмоции, используя для этого изменение тона речи и невербальные жесты. Когда она смотрит на ребенка, который вместе с ее молоком проглотил немного воздуха, она говорит: «Так, так, дорогой, ты выглядишь таким расстроенным, не пугайся, твой животик болит, потому что ты ел слишком быстро. Давай мамочка поможет тебе отрыгнуть воздух, и ты почувствуешь себя хорошо». Она сообщает ребенку не только название эмоции (испуг), но и то, что у нее есть инициирующий фактор (он ел слишком быстро), что эта эмоция передается через выражение лица («ты выглядишь таким расстроенным»), что она связана с телесным ощущением (спазмы живота) и что обращение к другим за помощью иногда помогает («Давай мамочка поможет тебе отрыгнуть воздух»). Мать проводит для своего ребенка ускоренный курс обучения по многим аспектам данной эмоции, используя для этого не только слова, но также нежный любящий голос и утешение, выражаемое в жестах и прикосновениях.
Для того чтобы дети понимали эмоции и умели их контролировать, а значит, могли устанавливать социальные связи, они должны много сотен раз переживать подобное взаимодействие в течение критического периода, а затем подкреплять его в последующие годы жизни.
Господин А., потеряв мать, был лишен этого. Поэтому функция эмоционального обучения легла на плечи других людей, которые в это время сами были глубоко опечалены и, возможно, были настроены с ним на одну волну в меньшей степени, чем его мать. Ребенок, лишающийся матери в таком юном возрасте, почти всегда переносит два сильнейших удара: он теряет мать, которую забрала смерть, и выжившего отца, которого отбирает у него депрессия. Если другие люди не могут помочь ему утешить самого себя и научиться контролировать свои чувства, как это делает мать, он прибегает к «авторегуляции», просто отключая свои эмоции. Когда господин Л. обратился ко мне за помощью, у него по-прежнему сохранялась эта тенденция подавлять свои чувства и отсюда была проблема с сохранением привязанности.
Осознаваемое и неосознаваемое
Задолго до того, как появилась возможность сканирования глазнично-лобной коры головного мозга, психоаналитики исследовали особенности детей, лишенных материнской заботы в ранние критические периоды. Во время Второй мировой войны Рене Спитц изучал детей, которых воспитывали собственные матери в тюрьме. Их сравнивали с теми, кто воспитывался в сиротском приюте, где одна нянечка отвечает за семь детей. У детей из приюта прекращалось интеллектуальное развитие; они не могли контролировать свои эмоции, а вместо этого бесконечно раскачивались из стороны в сторону или делали странные движения руками. Кроме того, они входили в состояние «отключения» от внешней среды: не проявляли интереса к окружающему миру и не реагировали на людей, которые пытались поддержать их и утешить. На фотографиях у этих детей был отсутствующий взгляд. Состояния отключения или «эмоционального паралича» возникали тогда, когда дети теряли всякую надежду отыскать пропавших родителей. Но как мог господин Л., который впадал в похожие состояния, зафиксировать столь ранние переживания в своей памяти?
Специалисты считают, что у человека есть две главные системы памяти. С точки зрения психотерапии обе эти системы могут подвергаться пластическим изменениям.
У детей в возрасте двух лет и двух месяцев есть хорошо развитая система памяти, называемая «процедурной», или «имплицитной», памятью. Кандел часто использует эти термины как взаимозаменяемые. Процедурная/имплицитная память[123] действует, когда мы усваиваем что-то без особой концентрации внимания или использования слов. Наши невербальные взаимодействия с людьми и многие из наших эмоциональных воспоминаний являются частью системы непроизвольной памяти. По словам Кандела: «В первые 2–3 года жизни, когда взаимодействие ребенка с матерью имеет особое значение, он полагается, главным образом, на системы имплицитной памяти». Непроизвольное запоминание, как правило, происходит неосознанно. Умение ездить на велосипеде определяется непроизвольной памятью, и большинство людей, хорошо владеющих этим навыком, вряд ли смогут сознательно объяснить, как именно они это делают. Система неосознанной памяти подтверждает, что какие-то воспоминания хранятся в нашем бессознательном, как и предполагал Фрейд.