Шрифт:
Пластмассовый богомол
Я считаю, что такие респонденты, – это то, ради чего каждый молодой человек идёт в журналистику… Даже если он изначально не очень-то и хочет туда идти.
Вот редактор даёт тебе контакт будущего героя, по необходимости обозначает темы, которые вам надо обсудить, ты звонишь человеку, чтобы договориться о месте и времени, думаешь, что это, как и всегда, будет обед, модное кафе в центре Москвы, где американо стоит 450 рублей, довольно скучная беседа, после чего мучительные часы расшифровки, редактуры, бесконечные согласования, немые
Эта история произошла со мной три года назад. Я тогда работала журналистом в издании "среднего" полёта, потому что всегда мечтала быть писателем, и журналистика мне была не очень-то нужна. Да и на журфак я пошла, потому что всегда мечтала пис'aть. А куда, собственно, ещё?
– Добрый день, это N? – неуверенно спросила я. Всегда ненавидела говорить по телефону.
В ответ короткое и бесчувственное "Да", от которого мне сразу расхотелось работать журналистом. Вообще, очень многое убивало во мне желание работать журналистом с периодичностью где-то тринадцать раз в четыре дня.
– Меня зовут Катя, я корреспондент X, мне дали ваши контакты в редакции, – как всегда затараторила я. – Хотелось бы договориться о встрече, чтобы сделать интервью. Вам когда удобно будет?
– Привет, Катя, – голос на другом конце провода немного оживился и звучал мягко и дружелюбно. – А приезжайте ко мне в гости?
Маньяк. Первое, что подумала тогда я. Ну, кто зовёт журналистов к себе домой? Хотя, после этого я ходила к респондентам домой ещё раз пять, но то был первый. И, конечно же, я не исключала никаких вариантов.
– Ну, в принципе, можно… – неуверенно сказала я.
– Не бойтесь, я не маньяк, – усмехнулся N. – Просто у меня дома хорошо. Я недавно переехал на Патриаршие пруды.
Он что, читает мои мысли? Или я сказала это вслух?
– Да нет, я не переживаю, что вы маньяк, – ага, конечно, не переживает она. – Просто никогда не ходила к респондентам домой. Как-то неудобно.
– Надо же когда-то начинать, – сказал N и, как я представила, улыбнулся.
– Тоже верно. Скинете адрес? Вы когда сможете увидеться?
Мы договорились встретиться на следующий день в 13 часов.
В день интервью я нервничала. Что уж там, почти перед каждым интервью я переживала, пока не достигла дзена в работе журналиста: когда ты идёшь на встречу, не готовишься, и у вас с респондентом получается отличная беседа. Не факт, что интервью получится тоже отличное, но зато круто поболтали и +1 в копилку хороших знакомых.
Всем своим приятелям, кто только пришёл в журналистику, я даю один чуть ли не самый главный совет: "Дружи с редактором". И ещё один: "Редактор всегда прав". Если не соблюдать вторую рекомендацию, то первый пункт вряд ли состоится, а он очень важен.
Я дружила со всеми редакторами, с которыми работала, за исключением одного… Ну, и меня тогда уволили через месяц из супермаркета. Вообще, это была корпоративная газета сети супермаркетов премиум-класса, но я никогда не хотела себя утруждать, когда рассказывала эту историю, поэтому говорила просто: "В супермаркете".
Дружба с редактором издания X обеспечивала меня не только большим количеством материалов (а следовательно, и гонораров), которые, по идее, должны были равномерно распределяться между всеми авторам, но и крутыми редакционными заданиями. Иногда редактор меня даже спрашивал: "Катя, ты бы с кем хотела больше сделать интервью – с этим очень скучным героем или с тем, менее скучным?". И я выбирала. В то время как остальным доставалось то, что доставалось. Помимо этого все мои грехи по случаю просроченных дедлайнов – всегда отпускались, и у меня просто был отличный друг. Когда я говорю "Дружи с редактором" – я имею в виду настоящую дружбу. А когда – "редактор всегда прав" – он, поверьте мне на слово, действительно всегда прав.
Так в один день мой редактор, допустим, звали её Агата, написала мне: "Катя, у меня для тебя задание. Не благодари!". Я сразу же открыла сообщение, хотя, как и все, я люблю не открывать сообщения – типа не прочитала или так занята, что не видела никаких посланий. На самом же деле все всё видят, просто по-житейски мухлюют.
"Привет! Что за задание?))"
"Интервью с писателем не хочешь сделать?"
"Хочу)) Что за писатель?)"
"N"
"Да ты гонишь???"
"Нет! Ну, что, пойдёшь?"
"Ещё бы! Кидай контакты!"
Агата знала обо мне всю правду, но при этом продолжала со мной работать, за что я её очень любила. О какой правде идёт речь? Думаю, вы догадались. О том, что в журналистике я оказалась постольку поскольку, и привела меня туда мечта стать писателем, и что как только мне подвернётся маломальский шанс всё бросить – я сразу же им воспользуюсь. Агата не только не осуждала меня (хотя она в журналистике точно человек не случайный), но и по возможности подкидывала дров в моё пока ещё слабенькое литературное пламя, отправляя, например, на интервью с писателями.
N был известным автором. Может, не таким, как Дарья Донцова или, например, Борис Акунин, но все молодые чтецы (преимущественно женского пола) его знали. На тот момент он написал около 10 книг, издавался в топовом российском издательстве и, вроде как, даже не жил в России, но какого-то чёрта обитал на Патриарших прудах (подробности этой детали мне только предстояло узнать).
Дело было весной, в ту пору, когда под ногами застывает рыхлый бугристый лёд, на котором все то и дело поскальзываются, но в последний момент улавливают равновесие. Я по карте дошла до нужного дома (который, к слову, находился не совсем на Патриарших, а в переулках), нашла подъезд (вход в дом был с улицы), набрала комбинацию из цифр, раздался писк, я потянула на себя массивную дверь и попала внутрь.
– Та-а-ак, мне нужен шестой этаж, – сказала я сама себе, как бы демонстрируя пустоте свою деловитость и непринуждённость. До сих пор не понимаю, в чём природа всех этих бессмысленных фразочек, которые люди то и дело произносят вслух, типа "Та-а-а-ак, сейчас надо повернуть налево" или "Рис взяла, брокколи взяла, детское питание взяла… Та-а-а-ак, осталось ещё туалетная бумага. Туалетная бумага! Где туалетная бумага?".
Почему-то я проигнорировала лифт и пошла пешком. Подъезд был старый, красивый. "Я бы здесь жила" – эту мысль я озвучивать не стала. Вообще, я б много, где жила, на самом-то деле.