Плата за красоту

Робертс Нора

И Винсент, и его молодая жена были энергичными, шумными, а порой и резкими людьми. Миранда искренне любила их обоих, но постоянно удивлялась, как это ее чопорная, холодная мать общается с такой экстравагантной парой.

– Я послала наверх копию отчета, – сообщила Миранда Винсенту, когда он втиснул в ее крошечный кабинетик свою огромную тушу. – Думаю, тебе интересно следить за развитием событий, так что, когда придет время для заявления в прессе, ты сумеешь подготовить надлежащий текст – Да-да С фактами мне все понятно. Но расскажи-ка, что ты сама об этом думаешь Мне

нужно расцветить мой рассказ интригующими деталями – Я думаю, что надо продолжать работать.

– Миранда. – медленно заговорил Винсент опираясь на стул. Стул заскрипел – Твоя очаровательная матушка связала меня по рукам и ногам и велела молчать до тех пор, пока, как она выразилась, не будут поставлены все точки над "i". А в истории, которую я намерен представить прессе, должны быть романтика и сенсация.

– Если будет доказано, что бронза подлинная, сенсация обеспечена.

– Да, но мне нужны эффектные подробности. Красивая талантливая дочь синьоры директора прилетела из-за океана. Одна дама прибыла к другой. Что ты о ней думаешь? Какие чувства к ней испытываешь?

Миранда состроила гримаску и постучала карандашом по столу.

– Об этой бронзе я думаю следующее, высота – 49,4 см, вес – 11,68 кг. Изображает обнаженную женщину, – продолжала она, делая вид, что не замечает, как Винсент с отчаянием закатил глаза к потолку. – Сделана, несомненно, в эпоху Ренессанса. Тесты показывают, что отлита скульптура в последней декаде пятнадцатого века.

– Ты совсем как твоя мать.

– Я не чувствительна к оскорблениям, – парировала Миранда, и они оба хмыкнули.

– Ты затрудняешь мне работу, детка. Когда придет время, пообещал себе Винсент, он уж постарается разрисовать эту историю!

Элизабет пробежала глазами отчет. Миранда старалась быть крайне осторожной в выражениях, придерживалась только фактов, цифр и формул. Но все равно было ясно, к какому выводу она склонялась.

– Значит, ты считаешь, что она подлинная?

– Все тесты подтверждают, что ее возраст – от четырехсот пятидесяти до пятисот лет. К отчету приложены фотографии, компьютерные расчеты и результаты химических анализов.

– Кто их проводил?

– Я – А термолюминесцентный тест?

– Я.

– Определила стиль тоже ты. Основную часть документальных свидетельств отыскала ты. Ты руководила проведением химических анализов, лично исследовала патину и металл, сама сверяла формулы.

– Ты ведь за этим меня сюда вызвала?

– Да, но в твое распоряжение был предоставлен целый штат сотрудников. Я думала, ты воспользуешься их помощью.

– Если я лично провожу анализы, я могу контролировать их ход, – сухо ответила Миранда. – Таким образом, меньше вероятность ошибки. Я специалист. Я определила подлинность пяти произведений искусства этого периода, три из них – бронза, одна – Челлини.

– Авторство Челлини подтвердили безупречные документы и другие свидетельства, найденные при раскопках.

– И тем не менее, – вскипела Миранда. Усилием воли она не взмахнула руками, не сжала кулаки. – Эту скульптуру я подвергла тем же

самым тестам, чтобы исключить всякую возможность подделки. Я проконсультировалась с Лувром, со Смитсоновским институтом. Мои знания и опыт тоже чего-нибудь да стоят.

Элизабет устало откинулась на спинку стула.

– Никто не сомневается в твоей квалификации. Иначе я не пригласила бы тебя.

– Тогда почему ты задаешь мне подобные вопросы теперь, когда я приступила к работе?

– Я констатирую тот факт, Миранда, что ты не умеешь работать в команде. И меня тревожит, что твое мнение о бронзе сложилось в первый же момент, когда ты ее только увидела.

– Я узнала стиль, период, автора. – Как и ты, сердито подумала Миранда. Да, черт тебя побери, как и ты. – Однако, – сдержанно продолжала она, – я провела все необходимые тесты один раз, потом второй, задокументировала ход проведения анализов и результаты. Исходя из полученных данных, я сделала следующий вывод: запертая в сейфе бронза – это изображение Джульетты Буэнодарни, отлитое около 1493 года, работа молодого Микеланджело Буонаротти.

– Тут я с тобой согласна, стиль – школы Микеланджело.

– О какой школе ты говоришь? Ему самому и двадцати тогда не исполнилось. А скопировать гениальную работу может только гений.

– Насколько я знаю, не существует документальных подтверждений, что авторство принадлежит ему.

– Значит, их еще не нашли или же они вовсе не существуют. У нас имеется множество документов о произведениях, давно утерянных. Так почему не может быть наоборот? Набросок к фреске «Битва при Кашине» утерян. Бронзовая фигура папы Юлия II переплавлена. Множество рисунков он сжег собственной рукой незадолго до смерти.

– Однако мы знаем, что они существовали.

– «Смуглая Дама» существует. Возраст определен, стиль – тоже. Когда он ее делал, ему было лет восемнадцать. К тому времени его уже называли гением.

Выдержанная Элизабет ограничилась благосклонным кивком.

– Никто не спорит: бронза – истинный шедевр, и как раз в его стиле. Но это еще не доказывает авторства.

– Он жил во дворце Медичи, Лоренцо относился к нему как к родному сыну. И он был с ней знаком. Об этом существуют документальные свидетельства. Она часто позировала художникам. Весьма вероятно, что он тоже использовал ее в качестве модели. И ты прекрасно об этом знала, посылая за мной. Я ведь не ошибаюсь?!

– Возможность и конкретный факт – вещи разные, Миранда.

– Факты тебе уже известны. Ты видела все материалы. Как опытный эксперт, глубоко и всесторонне изучивший это произведение искусства, я утверждаю, что это работа Микеланджело. Отсутствует лишь его подпись. Да он и не подписывал свои работы, за исключением одной – «Пиеты» в Риме.

– Я не оспариваю результаты проведенных тобой анализов. – Элизабет покачала головой. – Однако от заключений, в отличие от тебя, пока воздержусь. И прошу тебя, дорогая, не говори пока об этом никому из сотрудников и, разумеется, – ни единого слова за пределами лаборатории. Если журналисты что-нибудь пронюхают, у нас могут быть большие неприятности.