Плата за смерть (сборник)
Шрифт:
В нашей группе одиннадцать археологов. Трое — новички, только что вылупившиеся из колледжей и носящие гордое имя археолога совершенно незаслуженно. С другой стороны, три наших босса — это специалисты высшего класса. Буквально каждый из них считает себя единственным и незыблемым авторитетом по Высшим. Естественно, они ненавидят друг друга до зубной боли. Оставшиеся пятеро — так себе, серединка на половинку, профи и не более того, каких можно встретить в любом деле: знатоки в своей области, прекрасные исполнители, но творческих озарений от них не жди.
Как ты, наверное, догадываешься, в расовом отношении мы довольно пестрая компания. Либералы просто не могли не настоять на своем. И, доброе утро, на нас распространили квоту: в экспедицию войдут только шесть землян (включая одного андроида), остальные пять мест получат
Лори, ты знаешь, я не шовинист, мне чужда нетерпимость, и плевать, сколько у моего коллеги глаз, щупалец, ртов — или чем он там еще принимает пищу, — антенн, если этот тип знает свое дело. Но меня раздражает, когда в такую экспедицию впихивают непрофессионалов исключительно для поддержания расового баланса.
Возьмем, например, нашего андроида, Келли Вотчмен, специалиста по вакуумным раскопкам (кажется, я употребил не тот падеж). Судя по номеру чана, из которого она вышла (цифру точно не помню, что-то вроде пятнадцати тысяч, а, если не ошибаюсь, у свеженьких цифра семизначная) нашей Келли хорошо за девяносто. Но андроиды не старятся, и поэтому на первый взгляд ей не дашь и девятнадцати. Она исключительно привлекательна, я бы сказал, сексуальна. «Если уж делать искусственных людей, то делать их лучше настоящих», — утверждает в своей рекламе одна фирма, и я с ней полностью согласен. Келли очень хороша и разгуливает по кораблю в костюме Евы, а иногда и того не надевает. И поскольку уважающий себя андроид разбирается в сексе примерно так же, как Венера Милосская, Келли совершенно не представляет, как действуют ее формы на вполне нормальных земных мужчин, время от времени сталкивающихся с ней в коридорах корабля. Я не в счет. У меня иммунитет. Повстречав Келли в первый же день полета, я заметил, что у нее нет пупка, и сразу же перестал думать о ней как о женщине. Нет, я вовсе не настаиваю, что у андроидов должен быть пупок, не пойми меня превратно. Просто в моем бурном и неуправляемом воображении Келли превратилась в большую ходячую резиновую куклу, а я не способен на романтический интерес к существу, сбежавшему с витрины магазина, даже если оно отвечает всем мыслимым стандартам. М-да, я не способен, а вот некоторые…
Ладно, я ушел от темы… А может быть, во мне все же говорят предрассудки, ведь многие люди испытывают к андроидам определенные желания. Важно другое. Келли Вотчмен приняли на борт нашего корабля, потому что она представитель угнетенного меньшинства, а вовсе не из-за исключительных профессиональных знаний.
Собственно, Келли просто не может быть замечательным специалистом. Всем известно, что нервная система андроидов, великолепная в быту, в критические минуты уступает человеческой. Ну, нет у андроидов шестого чувства, не может он кончиками пальцев ощутить, что если срежет еще миллиметр почвы, то покалечит уникальную находку. Когда андроид берется за дело, он справляется на все сто, зато непредсказуемый и ненадежный хомо сапиенс может выдать и сто пять, если обстоятельства того потребуют. Конечно, нам не хватает хладнокровия и совершенства андроидов, но когда что-то горит и очень надо, мы способны вылезти из кожи, прыгнуть выше головы — и совершить чудо. Андроид же на такое не запрограммирован. Гениев-андроидов не бывает по определению. А вакуум-копальщик при археологах просто обязан быть гением. Я восхищаюсь Келли, ей наверняка пришлось прошибить стену, чтобы добиться независимости, она, явно влюбленная в абстрактную науку археологию, выбрала очень трудную работу. И тем не менее я предпочел бы видеть на ее месте человека из плоти и крови. И говорит во мне беспокойство за судьбу наших находок, а вовсе не расизм.
Напарник Келли тоже попал в экспедицию благодаря квоте, но его присутствие меня не смущает. Зовут его Миррик (это сокращение, если написать Мирриково имя полностью, получится слово длиной с мою руку), он с Динамона-9. У нас работает бульдозером.
Он большой. Тебе, наверное, случалось видеть фотографии вымерших земных млекопитающих, носорогов? Я читал, что они были размером с хороший грузовик-пикап, — ну, грузовики ты уж точно должна была видеть, хотя бы глазами других телепатов, — а весили в два или три раза больше. Моя голова — вообрази себе картинку! — не достает ему до плеча, а о длине его что и говорить — в нем метров шесть. Миррик весит больше, чем вся экспедиция вместе взятая, и
Миррик — совершенно замечательный парень, он собаку съел на всякой механике и археологическом хозяйстве, а еще он с легкостью поднимает груз, от которого разгладятся гусеницы у трактора.
Он будет рыть котлован, в который потом заберется Келли со своей вакуумной лопатой. Вообще, Миррик — мечта любой экспедиции: классный специалист и тяжелая техника в одном лице, вернее… Ну, ты поняла. Копает он преимущественно клыками, помогая себе парой маленьких боковых конечностей. Его ногами копать нельзя — только топтать. Это настоящие колонны.
Мне очень нравится Миррик. Но, увы, с ним нужно держать ухо востро. Большую часть времени он совершенно безобиден, более того, поразительно вежлив, но если наестся цветочков — только держись. Парочка гераней действует на него, как полтора литра рома на человека.
У нас есть гидропонный сад на верхней палубе. Примерно раз в неделю на Миррика находит ностальгия, он забирается туда, объедает все, что может, а потом отправляется на прогулку по кораблю. В прошлый вторник он чуть не превратил в барельеф доктора Хорккка, столкнувшись с ним в коридоре.
Доктор Хорккк — высшее существо, один из трех наших руководителей. Он родом с Тххха, планеты в системе Ригеля, и среди археологов считается лучшим специалистом по языку Высших. Я бы не сказал, что это очень громкий титул, ибо до сих пор никому еще не удавалось перевести ни слова с этого языка, но доктор Хорккк знает о нем больше всех остальных.
Почему-то он напоминает мне немца, того рехнувшегося доктора, что налетал на нас из Дюссельдорфа каждую среду и пытался научить тебя ходить. Доктор Шатц, помнишь? Так вот, доктор Хорккк по-своему на него похож: маленький, удивительно точный, очень чопорный, на редкость скандальный и невероятно самоуверенный. А еще он плюется, когда разговаривает, просто во все стороны брызжет слюной. Наверняка за этой внешностью скрывается доброе сердце, только добраться до него невозможно — доктор слишком тщательно прикрывается злобой и свирепостью.
Ростом он чуть выше меня и становится практически невидимым, когда поворачивается боком, — такой худой. На макушке у него три больших выпуклых глаза, а чуть пониже — два рта: один для еды, а второй — для беседы. Мозг доктора располагается там, где у людей желудок, а где находится его собственный пищеварительный аппарат, я даже думать боюсь. Он четверорукий и четвероногий — все восемь пар конечностей очень тонкие, так что доктор несколько смахивает на паука.
Напоровшись в коридоре на пьяного Миррика, доктор Хорккк буквально полез на стену. Зрелище не для слабонервных! И уже со стены на дюжине языков (может быть, и на трех дюжинах, почем я знаю?) высказал Миррику, что о нем думает, назвал того пьяным быком — это определение мне удалось перевести с шумерского. Но Миррик извинился, и теперь они снова друзья.
Доктор Хорккк попал бы в нашу экспедицию и без расовой квоты — никому в голову бы не пришло копать поселение Высших без него. А вот Стин Стин — другое дело. Тут причина именно в расовой принадлежности. Стин — каламорианин, весьма воинственное существо, впрочем, они все такие, бывают и похуже. Он-она в прошлом окончило Каламорианский университет и, похоже, это заведение еще хуже, чем утверждают слухи, ибо его выпускник совершенно безграмотен. После пятиминутного разговора со Стин (ом?) мне стало ясно, что оно знает о теории археологии столько же, сколько я о нейтрино. А я ничего не знаю о нейтрино и даже не уверен, что смогу правильно написать это слово без посторонней помощи. Но я-то не пытаюсь внушить кому-либо, что я физик, а Стин утверждает, что оно — аспирант-археолог. Думаю, Лори, ты понимаешь, как оно свалилось на наши головы. Каламориане вечно кричат о своем статусе и угрожают войной всем, кто под руку попадется, требуя, чтобы все вокруг уважали их и преклонялись перед их интеллектуальными достижениями. Вот нам и навязали Стина, чтобы хоть как-то охладить пыл его-ее соотечественников.