Плата за страх
Шрифт:
— Что же нам теперь делать? — поинтересовался он.
— Убраться с этого солнца. Я уже за сегодняшний день вдоволь нажарился.
Мы вернулись к церкви и вошли внутрь. Прохлада и сухость. Епископ Джонсон продолжал сидеть на той же скамье; когда мы вошли, он обернулся.
Я присел рядом с ним.
— Вы были правы, он мертв, — сказал я. — Его застрелили.
— Ну и что теперь? — с гневом и ожесточением спросил епископ. — Нас всех ждут неприятности, так?
— Не обязательно. Я думаю, нам не следует никуда об этом сообщать. Рано или поздно его
Он поджал губы:
— Не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Тобин. Но удастся ли вам сосредоточиться? Когда вы раньше сюда приходили, ваш разум пребывал в смятении. А сейчас?
— И сейчас тоже. Но я сделаю все, что смогу.
— Меня волнует, что мы бросаем этого человека в таком виде.
— Вы же сами хотели, чтобы я посоветовал вам никуда не заявлять, — возразил я. — Иначе бы вы сами первым делом позвонили в полицию, а потом — мне.
— Это правда? — Он насторожился, словно прислушиваясь к чему-то вдалеке, а затем кивнул. — Да, вы не ошиблись. Хорошо. Ваш смятенный разум тем не менее достаточно восприимчив.
— Смею надеяться. Можно от вас позвонить?
— Разумеется. Брат Вильям проводит вас.
— Спасибо.
Я проследовал за братом Вильямом через помещение для прихожан, затем через ту же дверь, что и в прошлый раз, прошли в приемную и, миновав ее, оказались в комнатушке с письменным столом, стулом и шкафом для документов. На столе стоял телефон и пишущая машинка.
Брат Вильям обратился ко мне со словами:
— Если вы поможете отвести от нас полицию, брат, да благословит вас Бог.
— Попытаюсь.
— Полицейские не понимают епископа, — продолжал он. — Они подозревают его в дурных намерениях.
— Такая у них работа, — сказал я, подумав, что из моих уст эта фраза прозвучала двусмысленно. Заступаюсь я за полицейских или нападаю на них? Сам не знаю.
— Оставляю вас одного, — сказал брат Вильям и вышел, закрыв за собой дверь.
Я не просил его об этой любезности, но и не возражал. Позвонив домой, я поговорил с Кейт. Она поинтересовалась, как идут дела, и я ответил:
— Конца еще не видно. Мне нужно увидеться с Робин. Ты можешь позвонить ее матери и договориться о встрече?
— Попробую.
— Перезвони мне. — Я продиктовал ей номер, который считал с телефонного аппарата, и она пообещала перезвонить через несколько минут.
От нечего делать я осмотрел все, что было на столе и в шкафу. Община сыграла до известной степени свою роль в создавшейся ситуации, но не обязательно имела отношение к преступлениям. Они, сдав здание в аренду, создали фон и место действия для первых двух убийств. Пятое произошло у них под дверью. Им тоже, как и “Частице Востока”, докучал Донлон. Тянулись ли от них к убийце еще какие-нибудь нити?
В ящиках, куда я заглянул, ничего интересного не было. В основном обычные бумаги: счета за продовольствие, налоги, страховки, все такое. Даже религиозной общине приходится заниматься хозяйством,
Когда я покончил с осмотром, звонка еще не было. Я сел за стол, чтобы подождать. Через пару минут зазвонил телефон, и я снял трубку.
Голос Кейт.
— Извини, что так долго.
— Ничего.
— Рита идет туда в четыре. Она сказала, что пускают двух родственников и собирался пойти отец Робин, но он может подождать до вечера.
— Где мы встречаемся?
— Внутри, в вестибюле. Она передала, что будет там в четыре. Риту Гибсон я не видел сто лет, во всяком случае, так давно, что не мог думать о ней, как о Рите Кеннели, хотя так ее, очевидно, звали по мужу.
— Как я ее узнаю? — спросил я.
— Она сама тебя узнает, Митч.
— Раз ты так уверена... К ужину меня не жди.
— Я и не ждала. Будь осторожен, Митч.
— Буду. — О попытке покушения я умолчал — зачем ее зря волновать раньше времени? Когда все закончится, тогда другое дело. Нет, впрочем, и тогда это вряд ли будет иметь смысл, так что придется ей оставаться в неведении.
Как мне хотелось все бросить и поехать домой.
Мы попрощались, я положил трубку, тяжело поднялся на ноги и вернулся в церковь, где епископ Джонсон беседовал с Халмером. Брата Вильяма нигде не было видно.
Я сел рядом с епископом и сказал:
— Я узнал от брата Вильяма, что раньше у вас были неприятности с Донлоном. В старом здании.
— Были. Он без конца испытывал наше терпение. Мы не верим, что Бог смотрит на мир как на свою игрушку, поэтому не считаем, что невзгоды посылаются Богом, чтобы проверить твердость духа, но иногда казалось, что инспектор Донлон — посланник потусторонних сил. Этот человек обладал непревзойденным талантом мутить воду.
— Вы когда-нибудь жаловались его начальству?
— Это не в наших правилах.
— Пассивное сопротивление?
— Скорее, непротивление. Хоть и стиснув зубы, мы выносили издевательства инспектора Донлона.
— Можете привести пример?
— У нас жили несколько человек, — сказал он. — Люди, не вынесшие жестокой борьбы в этом мире. Они удалились из него, может, на время, может, навсегда, и свои дни проводили здесь в молитвах, и Донлон допрашивал этих людей, требовал у них удостоверить свои личности, ставил под сомнение подлинность их документов, и так далее. Мало этого, им приходилось подвергаться унизительной проверке неоднократно.
— Как на это реагировали ваши отшельники? Его губы сложились в еле заметную улыбку.
— По-всякому, — ответил он. — Кто-то с обреченностью, у кого-то руки чесались его вздуть, кто-то радовался.
— Радовался?
— Что представилась возможность проверить свои силы с настоящим носителем зла.
— И никто не сломался? Никто не поднял на него руку или не угрожал на него пожаловаться — или даже кое-что похлеще? Он снова, улыбнувшись, покачал головой.
— Вы все еще ищете убийцу в этих стенах, мистер Тобин? Нет, никто не сломался. — Потом на его лицо набежала тень и он поправился: