Плата за страх
Шрифт:
— Так, может быть, вам о себе позаботиться? На этот случай. У нас есть так называемая ритуальная страховка…
Возможность не только компенсировать неминуемые расходы на похороны нелюбимой свекрови, но и получить на этом пусть символические, но все ж таки проценты-дивиденды восхитила Марию Давыдовну. Она сама подсчитала на бумажке в столбик все плюсы и так загорелась тут же оформить полис, что была очень разочарована отсрочкой. Для полиса требовались согласие и подпись самой свекрови. Договорились, что Кузнецова придет к Щегловым домой, чтобы объяснить пользу от ритуальной страховки и самой свекрови, и ее сыну — мужу завхозсектором.
Как
А мелькавший неподалеку, будто сам по себе, Олег Комаров помогал ей ощущать себя в безопасности.
От Щегловой Надежда пошла к секретарше директора. Та без волокиты сообщила ей имя-отчество и домашние координаты председательницы здешнего садово-огородного товарищества. Страховой агент, предлагающий застраховать дачи, оставшиеся на зиму без присмотра, — что может быть лучшим поводом для встречи? Председательница, Полина Николаевна Гомельштерн, благосклонно приняла предложение об обсуждении льготного варианта договора и пригласила вечером домой.
Время еще было, и Кузнецова успела заскочить в свою фирму. Перед самым Новым годом наконец появился на работе ее хороший приятель, сотрудник службы безопасности компании Выприцкий. Утром он скинул ей на пейджер просьбу заскочить для разговора. Значит, уже есть новости: раньше он работал в милиции и пообещал с помощью оставшихся там «контактов» держать под контролем расследование взрыва Надиной машины.
Игоря Сергеевича Выприцкого, узколицего и вечно хмурого мужика, которому еще не было сорока, из милиции «ушли» полгода назад. Формально — за не совсем оправданное применение оружия. Фактически — за непочтение к начальству. Которое, в частности, выражалось в отвращении к показухе. «Лучше я одно дело раскрою как следует, чем двадцать — кое-как!» — считал он, но его генералы понимали целесообразность иначе. Поэтому Игорь Сергеевич и вынужден был обрести искомую возможность копать до донышка вдали от своей любимой ментовки. Но обида за несправедливость грызла его до сих пор. Даже тройной выигрыш в зарплате не утешил.
К Надежде он с первой встречи отнесся с симпатией. Выприцкий даже не скрывал, как он завидует Олегу: крупные женщины были и его страстью. К тому же, послушавшись совета Кузнецовой, он в первую же неделю работы на фирме сумел раскрыть хитрое мошенничество, чуть было не обошедшееся в полсотни тысяч долларов.
— Тебе не стыдно? — едва поздоровавшись, печально спросил Игорь у Надежды.
— Стыдно, — согласилась она: перед Выприцким лежала здоровенная кипа жалоб агентов, которые, по примеру Кузнецовой, накатавшей жалобу на Рыкалову, обвиняли друг друга в краже клиентов, разглашении коммерческих тайн и прочих жутких грехах.
— Но это я из-за Кири, — оправдывалась она. — Он тут снюхался с Рыкаловой, а у меня после взрыва нервы расшатались.
На самом деле она хотела, чтобы у Зинаиды появились и другие проблемы, кроме желания досадить Кузнецовой.
— Я-то понимаю, но от этого не легче, — укорил Игорь, с тяжким вздохом вороша разномастные листочки, — он все на меня спихнул, а мне теперь работать некогда. И не отмахнешься: если из-за меня ваши тетки забастуют, со мной знаешь что сделают?
— Извини. Виноватая я, извини.
За что Кузнецову, кроме ее стати и роста, обожали мужики, так это за то, что она признавала свои ошибки. Признание обезоружило и Выприцкого. Но она поспешила — он еще не наворчался:
— Получается, ты мне свинью подложила. Мне, а не Кире. Ты еще не поняла, что такие, как он, всегда вывернутся? А пора бы. Что теперь прикажешь делать?
— Приказать я тебе ничего не могу, — пожала плечами Надежда.
— Тогда хоть посоветуй.
— Ты собери начальников участков и предложи им обсудить в коллективе, какой из трех вариантов им больше понравится.
— И какие же это варианты?
— Да какая разница? Главное, чтобы было что обсуждать. Будь уверен, что никто ничего решить не сможет. Одни будут за одно, другие — за другое. Перелаются, и на этом все заглохнет.
— А я что буду делать, когда с меня спросят?
— Ничего. Ты доложишь, что провел совещание и спросил мнение коллектива. Но коллектив — молчит. Значит, сам виноват. Начальству, собственно, ничего другого и не нужно.
— Хитрая ты, Надежда Георгиевна, — уныло похвалил Игорь Сергеевич. — Странно даже, что забыла свою машину застраховать.
— Ой, и не говори. Сама себя поедом ем. Есть новости?
— Нашли твоего диверсанта. Стриженко Илья Владимирович. Слышала о таком?
— Нет, не знаю. Да не тяни ты! Рассказывай, что знаешь. Ты уже не в милиции, а я не подозреваемая.
— Извини, привычка. Но ты — привыкай, — с мрачным сочувствием покивал Выприцкий. — Скоро тебя так следователь будет допрашивать. Кстати, в том, что машину не застраховала, тебе крупно повезло.
И он сделал паузу. Была у него садистическая манера: замолчать на самом интересном месте и уныло ждать вопроса. При этом его вытянутая физиономия демонстрировала смирение перед людским тугодумием. Если вопросов не следовало, он вздыхал, смиряясь перед верхоглядством слушателя. Но все это шло от привычки ловить собеседников на оговорках и нетерпении. Работа в милиции приучила Игоря подозревать всех.
— Почему? — послушно спросила Кузнецова.
— Значит, от роду этому Стриженко одиннадцать лет. — Выприцкий сделал вид, что вопроса не расслышал. — Во всем признался. Бомбу, говорит, сделал сам — по книжке. Есть такая: «Пособие для начинающего террориста». Дружок его по Интернету нашел, распечатал и дал Илюше. А тот, вообразив себя борцом с буржуазией, решил выразить эксплуататорам всю глубину народного гнева. Говорил, что твою машину выбрал случайно: новая, похожа на иномарку и стояла удобно, чтобы бомбу подсунуть. Шансов компенсировать ущерб у тебя никаких. Папы у пацана нет, мама — так сказать, торгует телом. Но или тело не то, или торговать не умеет: живут впроголодь. Есть квартира — двухкомнатная. Но тебе ее никогда не отсудить: кроме взрывника, она еще и дочку растит. Так что дело, считай, раскрыто и закрыто.
— Он действительно мог сам сделать бомбу?
— Он и сделал. Улики неопровержимы: дома у него все компоненты, проводочки-штучки в наличии. Во время следственного эксперимента он чуть следователя с понятыми не пустил на воздух.
— И что с мальчишкой будет?
— В связи с этим взрывом? Ничего. Формально возьмут на учет, а по сути — будет шляться без призора, как и шлялся. Пока не подрастет. Одиннадцать лет, чего тут сделаешь? Неподсуден.
Игорь Сергеевич развел руками и замолчал, играя шариковой ручкой.