Платформа Беговая. Книга I. Алёша – путь к мечте
Шрифт:
Воодушевленные такой речью, пацаны заговорили разом и, в приподнятом настроении погрузившись в машины, поехали в сторону Москвы на ипподром, отмечать такое событие – объявление войны с бандой Архипа.
***
Назар ехал и вполуха слушал воодушевлённый разговор ребят, сидя в джипе черокеза, А сам смотрел на улицы Москвы, думая о том, что за эти пять лет он стал просто убивать людей, и это вошло в его жизнь и стало уже обыденностью. Но он опять не позволил себе почувствовать уколы совести за тех, кто остался лежать там, на асфальте. Он убрал свою совесть глубоко внутрь себя, оставив на поверхности лишь жестокую маску лидера и вожака их банды, которому все подчинились, признавая
Он вспомнил, как всё это начиналось тогда давно, в девяностом, когда он практически уже два года был в этой банде на роли боевика и подчинялся полностью Варламу. А потом случилась эта подстава, когда по поручению Варлама, приехав забрать деньги и идя по коридорам притона, он получил по голове монтировкой, а дальше всё в его жизни резко поменялось.
Он вспомнил, как только немного оклемавшись сбежал из больницы и поехал в их съемную квартиру, которая находилась в старой пятиэтажке недалеко от метро Молодёжная.
Расплатившись с таксистом и ещё чувствуя себя не совсем здоровым, он не спеша пошёл к подъезду. Поднявшись на третий этаж, позвонил. Ему долго не открывали, а потом он вошёл в прокуренный, с запахом спёртого воздуха коридор и по нему, плохо освещённому, добрался до комнаты, где стоял стол, диван, обшарпанные кресла и старый шкаф с сервантом. В комнате всё было как всегда: запах перегара, пота и накурено было так, что хоть топор вешай.
Народу там сейчас было много, практически вся их бригада. Некоторые сидели за столом, который представлял собой неопрятную картину из грязной посуды, пустых консервных банок, бутылок алкоголя и едой, которая уже в полузаветренном состоянии лежала там же, среди всего этого бардака. Остатки хлеба, недорезанный батон колбасы, увядший салат в миске, засохшая гречка в кастрюльке и сморщившиеся пельмени на тарелках.
Назар поморщился от запаха, ударившего ему в нос и вызвавшему головную боль. Он быстро отвернулся от стола, чувствуя рвотные позывы от одного его вида.
С дивана поднялся Варлам и, подтянув тренировочные, вальяжно подошёл к нему.
– Здорово, братело, молодец, что так быстро оклемался, – он обнял Назара и похлопал по его спине, затем отстраняясь показал на стол, – есть будешь?
– Нет.
– Ну, тогда давай побазарим, – Варлам указал ему на стул.
Назар скинул со стула старые газеты и отодвинул от него ногой валяющуюся на полу пустую бутылку водки. Присев, он опять перевёл взгляд на Варлама, который продолжил.
– Рассказывай, что там было?
– Приехали. Ефим был в машине. Мы с Олегом пошли баблос забирать. В коридоре я по голове получил. И всё…
Все братки в комнате молчали, слушая его рассказ. Варлам тоже молчал. Затем заговорил:
– А теперь я расскажу, что там было. Там не только бабло за месяц было, там бабло со всего его бизнеса, комерса этого было. Восемьсот штук зелени. Вот такая канитель, братело, и в результате что? Да ничего? Ты, вроде как, ничего не помнишь… Ефим, вроде как, ничего не видел… а Олега вообще нет. И восемьсот штук исчезли…
Назар понимал весь смысл сказанного. Восемьсот тысяч долларов исчезли, а подозрение на них троих. Он спокойно продолжал смотреть в глаза Варлама, тот, помолчав и так же смотря ему в глаза, продолжил.
– Я знаю, что это не ты. У доктора спрашивал о твоей голове. Тебе повезло, удар должен был быть наверняка, без шансов… но, видимо, ты везучий… Потолок там низкий, не смог тот, кто тебя бил, правильно замахнуться, поэтому чуть вскользь прошло и череп тебе не раскроило. Вот поэтому я знаю, что это не ты, – Варлам помолчал, видя совершенно спокойное лицо Назара, которое не менялось, пока он всё это говорил, – значит это Ефим и Олег. Вот только Олег, сука, смылся, а Ефима мы успели повязать…
– Это не Ефим, – твёрдо проговорил Назар, понимая, что сейчас он вступается за человека, с которым, собственно, всё это время и не особо ладил.
– Назар, я тебя уважаю… – Варлам выждал паузу, – ты уверен, что готов ответить за базар?
– Да. Уверен.
– А оно тебе надо? – откинувшись на спинку стула, с вызовом спросил Варлам.
– Ефим этого не делал, – упрямо произнёс Назар, в его глазах сверкнули жёлтые искорки, которые не предвещали ничего хорошего. – Где Ефим?
– В подвале… том самом, ты знаешь каком. Где мы обычно просим ответ нам дать. Так вот, знаешь, за всё эти дни он как партизан молчит… и не издох ещё, хотя, думаю, ребятки немного перестарались с ним…
– Он не причём. Оставь его, Варлам.
– Знаешь, мне ведь всё равно. Мне мои бабки нужны. Вернёшь бабки, получишь своего Ефима живым и здоровым.
– Я найду Олега… и твои деньги.
Варлам протянул руку, которую пожал Назар, закрепив тем самым сделку между ними.
Вот так. Всего лишь одно рукопожатие, а на кон поставлена жизнь его и Ефима. Если бы он не вмешался, Ефима бы убили просто потому, что он был там, хотя денег и не брал. А теперь он сам влез в это и уже их две жизни висят на волоске, сплетённые в одну. Вот так всё обыденно просто, жизнь человека ничто по сравнению с пачками зелёных купюр, перетянутых резинкой.
Всё это Назар обдумывал пока ехал домой. То, что нападение на них неспроста, это он понял. То, что всё серьезно, тоже догадался по назойливому присутствию молодого лейтенанта в его палате с регулярными допросами пока он там лежал, поправляясь от сотрясения мозга. Но то, что всё настолько плохо, понял из скупого рассказа Варлама. Да, Варлам не подозревал его и это логично. Никто не будет организовывать на себя нападение и себе же пробивать голову. Другое дело Ефим, который сидел в машине и ждал их, и Олег, который пропал. Хотя никто не знает, куда он пропал. Его могли просто затолкать те, кто нападал на них, в багажник машины и выкинуть в лесу и тогда значит это Ефим. Нет, Ефим это не делал. Почему Назар это знал? Да просто знал и всё. Несмотря на свои молодые годы, он видел людей насквозь. Их нутро, сущность, то, что было их истинным лицом. Такое видение в себе он открыл не сразу. Наверное, пройдя через два года войны в Афгане, он стал смотреть на мир по-другому. Эта война. Она сделала его другим. Она убрала с него тот налёт веры в хорошее, который был у него раньше, а оставила лишь суровую правду жизни. Вернувшись оттуда, он изменился. Да и как не измениться, когда два года ты убиваешь людей. И не важно, что это люди другой веры и вроде как враги, а ты лишь защищаешь свою жизнь и тех, кто рядом, но ты убиваешь, и это меняет тебя. Теперь он уже никогда не улыбался так, как раньше, по доброму, искренне. Теперь на его лице была не улыбка, а оскал. Он помнил тёплую кровь, впервые пролившуюся ему на руки, и теперь здесь, уже на гражданке, он убивал так же спокойно, без колебания. А сожаления и муки совести давно были убраны глубоко в нём.
Так почему же сейчас он решил вступиться за Ефима, хотя все эти два с лишним года, пока он был в банде, он всегда был одиночкой. Его боялись и уважали, несмотря на его молодость. Боялись за бесстрашие, возможно даже безбашенность, а уважали за то, что ведя за собой людей на дело, он продумывал и планировал всё так чётко и правильно, что всё ему удавалось, и везде выходил он победителем. Он обладал истинными качествами лидера, за которые его уважали братки в их бригаде и ненавидел Варлам, чувствуя, что его трон может пошатнуться, если и дальше Назар будет так же себя вести.