Шрифт:
Пролог
Мир возвращался медленно, мучительно. Тело пульсировало болью, как при сильном гриппе, и сквозь эту боль Екатерина почти ничего не чувствовала. Тошнота то нарастала, то отступала, голова кружилась, перед глазами плясали темные пятна, не позволявшие разглядеть ничего вокруг. Ей только и оставалось, что ждать.
Такое, говорят, бывает при сильном похмелье. Екатерина сравнить не могла – просто не знала, что такое похмелье. Вечеринки она оставила в студенческих годах, а когда они были? Двадцать лет прошло, двадцать пять даже… целая жизнь миновала! Да и тогда она была из «хороших девочек», которые возвращались домой трезвыми, в компании друзей и в тот же день,
Потом все изменилось, жизнь пошла по другим правилам, и никто даже в шутку не смог бы предположить, что Екатерина Александровна, уважаемый преподаватель и автор научных работ, приложится к бутылке так крепко, что потом себя едва вспомнит.
И все же что-то произошло, раз она оказалась сегодня здесь, едва живая и совершенно потерянная. Но здесь – это где? А сегодня – это когда?
Первым ей подчинилось зрение. Темные круги постепенно отступали, заставляя Екатерину щуриться даже от рассеянного утреннего света. Она знала, что ей вряд ли понравится то, что она увидит, однако ничто не могло подготовить ее к представшему перед ней зрелищу.
Она была не дома и даже не валялась в каком-нибудь баре, что само по себе было бы дико. Екатерина обнаружила, что стоит на коленях, чуть пошатываясь, в центре одного из кабинетов университета, в котором она уже много лет преподавала. Вот только привычного порядка здесь больше не было: кто-то сдвинул столы, опрокинул стулья, на полу валялось битое стекло… Похоже, здесь была драка.
Екатерина попыталась повернуться, посмотреть, весь ли кабинет стал полем боя. Но движение лишь усилило головокружение, мир, только-только вернувшийся, качнулся, и чтобы не упасть, ей пришлось опуститься на четвереньки, поддерживая себя руками. Ее трясло, как при лихорадке, а в венах будто пламя пылало, наполняя все ее тело жаром. Нет, это не похмелье, это болезнь, но какая – Екатерина и предположить не могла.
А потом даже это отошло на второй план. Екатерина посмотрела на свои руки и с ужасом обнаружила, что ее кожа от кончиков пальцев до локтей покрыта плотной коркой засохшей крови. Шок отрезвил ее, заставил опомниться, вернуть контроль над собственным телом. Она снова поднялась на колени, чтобы поднести руки поближе к лицу, осмотреть их. Екатерина до последнего надеялась, что первое впечатление обмануло ее и это все же не кровь.
Но нет, поблажек у жизни не было. Кровь – ее ни с какой краской не спутаешь, да и запах все еще витал в воздухе. Вот только Екатерина не могла понять, откуда здесь столько и как эта кровь попала на ее руки. Боли она не чувствовала, кроме той, ноющей, что переполняла все ее тело и особенно остро пульсировала в голове; ран на ней тоже не было. Хотя осмотр показал, что она выглядела как человек, побывавший в драке: одежда в грязи и частично порвана, туфли на каблуке, в которых было бы неудобно двигаться, теперь валяются в углу, да еще эти пятна на руках… Екатерине нужно было знать, что здесь произошло, и срочно.
Выждав немного, чтобы унялось головокружение, она осторожно приподнялась, опираясь на ближайший стол. Судя по свету, лившемуся из окна, наступило раннее утро. Однако Екатерина не могла вспомнить, что делала накануне и как попала сюда. Мысли цеплялись друг за друга, как засохшие цветы репейника, сплетались, путались. Екатерина чувствовала, что одна она уже не справится, ей срочно нужна была помощь.
К счастью, оказалось, что она в кабинете не одна.
Кресло, которое обычно стояло у преподавательского стола, теперь было передвинуто к окну и развернуто к нему. Но даже так Екатерина видела, что в нем кто-то сидит, и знала, кто. Высокая спинка кресла не могла скрыть длинные пушистые волосы удивительного медно-рыжего оттенка. За свою жизнь Екатерина встречала всего одного человека с такими волосами, обознаться она точно не могла.
– Нина… – позвала она. Голос звучал хрипло, сдавленно, как после простуды. – Нина, ты уже проснулась?
Она оказалась в разгромленном кабинете вместе со своей студенткой. Это ничего не объясняло, но заставляло Екатерину собраться, подавить нарастающую панику. Из них двоих она была старше, опытней, она чувствовала ответственность, а значит, она должна была успокаивать студентку, не наоборот.
Вот только Нина в успокоении не нуждалась. Она все так же неподвижно сидела в кресле.
Впрочем, и не следовало ожидать, что она просто спит – не в таком месте, не при таких обстоятельствах. Должно быть, им обеим дали какое-то сильное снотворное, и Екатерина пришла в себя первой. Эта версия казалась необъяснимой и варварской – совсем как их нынешнее окружение. Сначала Екатерине нужно было убедиться, что со студенткой все в порядке, а потом только звать на помощь.
Она снова взглянула на кровь, покрывавшую ее руки, заметила, что размазанные багровые пятна появились на полу, на маркерной доске и на светлых стенах кабинета. Так много… И если на Екатерине нет ран, то откуда тогда эта кровь?
Она почувствовала, как сердце забилось в груди чаще, быстрее. Казалось бы: после такого пробуждения ничто уже не должно ее пугать. Но она все еще приходила в себя, ей сложно было понять и принять это. Екатерину не покидало чувство, что она проснулась в параллельной вселенной. А может, и вовсе не проснулась? Как просто было бы списать все на кошмар!
Однако сидеть и ждать заветного пробуждения она не могла. Екатерина поднялась на ноги и медленно, осторожно двинулась к креслу. Ее шатало из стороны в сторону, словно под ногами у нее был не пол, а палуба корабля в сильный шторм, но она не позволила себе остановиться. Она упрямо продолжала идти вперед, хотя небольшой, в общем-то, кабинет уже казался ей непреодолимой пустыней.
И все-таки она добралась. У самого кресла Екатерина остановилась, позвала опять:
– Нина!
Она и сама не знала, на что надеялась. За все то время, что она добиралась сюда, студентка даже не шелохнулась. И крови возле кресла было много, намного больше, чем в центре кабинета, где пришла в себя Екатерина. Все это было неправильно – но главное слово тут «было». Екатерина чувствовала: это не сон, это все по-настоящему, даже если так не бывает.
Она заставила себя протянуть руку вперед и толкнуть кресло. Оно поддалось легко, повернулось, позволяя ей увидеть обладательницу рыжих волос. Екатерина глухо вскрикнула, по привычке закрывая лицо рукой; в этот миг она даже не думала о том, что подносит к губам чужую кровь.
Это, несомненно, была Нина – ее волосы, ее фигура, ее одежда, и шрам этот приметный на руке тоже ее… А вот лицо – нет. Потому что лица не было. Его заменяла тонкая фарфоровая маска арлекина.
И Екатерина помнила эту маску! Кому-то изящный сувенир показался бы дорогим антиквариатом, но она знала, что это лишь талантливо выполненный сувенир. Нина сама сделала маску, расписала вручную и подарила преподавательнице. Все это время маска висела на стене – в другом кабинете!
Но теперь она была здесь. Сначала Екатерине показалось, что ее просто надели на студентку, что это лишь неудачная шутка. Любой человек на ее месте подумал бы об этом! Но чем дольше она смотрела на неподвижное тело, чем четче понимала, что все намного сложнее – и страшнее.
Маска не закрывала лицо студентки. Она заменяла лицо Нины. У края фарфора просматривалась кровавая линия, за которой кожи просто не было. Эту маску создавали как сувенир, надеть ее так, чтобы она идеально прилегала к лицу, было невозможно. Поэтому кто-то просто срезал кожу и мягкие ткани, освобождая место для хохочущего лика арлекина.