Плазона
Шрифт:
Колдун не ответил. Он взмахнул рукой, и они оказались в ее спальне. Краем сознания она успела заметить, что его телепортационное искусство было превосходным. Они оказались там, куда уносило ее лишь самое пылкое воображение, которое вдруг стало реальностью.
– Выполняю твое желание, – ответил он, сверкая красными глазами. И поцеловал ее в губы. От него исходила такая уверенность и сила, что она больше не могла ей противиться. Они упали на кровать, и страсть поглотила их обоих.
……
Лаакона открыла глаза. Она лежала абсолютно голой в объятиях чужеземного колдуна, и недавние события мгновенно восстановились в ее памяти. Это было что-то немыслимое, она даже представить себе такого не могла. Она была словно сама не своя, отдаваясь страсти с таким жаром, словно это была ее последняя ночь. Никогда еще она не испытывала подобной страсти, такого дикого неутолимого желания и такого глубокого и изумительного удовольствия. Эйфория, восторг, умопомрачение – все это лишь в отдаленной степени отражало то, что у них было сейчас с колдуном в этой спальне. Все ее тело непривычно ныло, но невообразимо приятное чувство все еще растекалось по ее жилам. И все же ей нужно
– Ты была восхитительна! – раздался голос колдуна.
– Крарэс, послушай, я не знаю, что на меня нашло, но нам нужно быстро одеваться и возвращаться на вершину. Мое отсутствие могут заметить, – умоляюще произнесла она.
– Тогда не будем терять времени, – ответил колдун, проворно вскочил с кровати и быстро оделся.
Лаакона одним движением руки восстановила разорванное платье и оделась.
– Ты тоже был на высоте. Я никогда ничего подобного не испытывала. Но надеюсь мне не нужно объяснять, почему нам следует сохранить наш маленький секрет. Я не уверена, что подобное повторится вновь. Я даже до сих пор не пойму, как это случилось, – честно призналась девушка.
Колдун кивнул головой: «Я прекрасно все понимаю. Никто не узнает об этом. И даже если это не повторится вновь, я всегда буду помнить о лучшем моменте в моей жизни».
Блистательная улыбнулась и нежно провела рукой по фиолетовой щеке колдуна: «Спасибо тебе».
Взмах руки, и оба мага телепортировались на вершину горы.
Глава 9. Инцидент
Солнце светило в этот день особенно ярко, и береговой охранник не сразу успел заметить, как на горизонте появляются четыре корабля. Самый большой из них с флагами Бубнового Султаната быстро приближался к берегу, обгоняя трое других кораблей гораздо меньшего размера. Лестер связался с местным главой береговой охраны Джураном, чтобы запросить разрешение на высадку фортунских моряков, но Джуран все еще не торопился с ответом.
– Может он уснул, – предположил напарник Лестера Монтук.
– Не похоже на Джурана, – ответил Лестер и подошел к причалу.
Корабль уже бросил якори, и несколько фортунцев спустились на землю.
– Добро пожало…, – начал приветствие Лестер, но ближайший к нему фортунец одним стремительным движением меча отрубил голову охраннику.
– Тревога! – воскликнул Монтук и обнажил свой меч, но несколько стрел впились ему в горло, и заставили замолчать.
Из прибывших кораблей стали появляться вооруженные фортунцы в военной форме. Когда их численность на берегу достигла примерно пятьсот человек, они разделились на четыре группы и построились в боевой порядок. Самую большую группу составили бубновые фортунцы, их было около трехсот воинов, и руководил ими сам Валет Султаната эмир Ахбар. Три остальные группы из трех других фортунских стран имели в своем составе около семидесяти человек и возглавлялись менее титулованными вождями. Эмир действовал быстро и решительно. Он разослал в разные стороны небольшие группы магов-разведчиков, чтобы устранить любые возможные помехи на своем пути и во главе четырех отрядов двинулся к поселениям логистранских племен. Его воины словно гром среди ясного неба ворвались в спящие деревни логистран и устроили резню. Фортунцы врывались в спящие дома, убивали мужчин, насиловали женщин, грабили имущество и переходили к следующим домам. Специальные отряды брали в плен девушек и детей и уводили их с собой. Посреди белого дня, спящие логистране не сразу успели опомниться и организовать сопротивление. Но вождь октаров Магуас, чье племя подверглось нападению, быстро пришел в себя и стал созывать своих воинов. Под его началом находились десять цепей, это тысяча обученных воинов. Но они были разбросаны по разным деревням, и в такой час собрать их всех вместе в короткий срок было невозможно. Вождю пришлось надеяться лишь на отборную цепь, сотню его личных телохранителей. Отправив гонцов во все селения и послание в Аргмун с просьбой о помощи, Магуас возглавил сотню воинов и быстро выступил навстречу захватчикам. По пути к нему спешно присоединялись все встреченные им воины, и к моменту столкновения с силами фортунцев его отряд достиг численности трех сотней воинов. Кроме того, Аргмун отреагировал незамедлительно и телепортировал к нему три десятка стражей. Страшная картина открылась Магуасу, как только он появился вблизи мест нападения. Несколько сожженных деревень, сотни трупов, разрушенные дома и реки крови повсюду. Яркое солнце слепило ему глаза, но от подобного зрелища его волосы стали дыбом на голове. Кровь приливала к его виску, вызывая неутолимую жажду ненависти и мести, вождь словно чувствовал, как ярость и гнев захлестывает его с головы до ног. И когда его воины столкнулись с отрядами фортунских воинов, Магуас первым бросился в бой и одним ударом меча надвое рассек ближайшего противника. Дикая ярость охватила его, вождь разрубал врагов направо и налево, разбрасывал их словно щепок, пронзал насквозь и рассекал по частям, фортунские воины стали опасаться приближаться к нему, но Магуас словно бешеный пес рвался вперед, и его воины следовали за своим вождем. Краем глаза Магуас видел, как сошлись в бою фортунские маги и Стража Фараона, вокруг них летели молнии, огненные стрелы и ледяные смерчи, но даже это не могло остановить его. Он рвался вперед, пробиваясь к тому, кто был похож на предводителя фортунцев.
– Повелитель, нам не удержать их. Червовые и трефовые отряды уже дрогнули, мы уже сделали все, что от нас требовалось, может, стоит вернуться на корабли? – обратился к Валету его ближайший сподвижник.
– Нет, я не допущу позора бубнового оружия в первом же сражении. Кто этот логистранин, словно бешеный пес, рвущийся в бой? – ответил эмир.
– Вероятно, один из их вождей, – предположил соратник эмира.
– Я хочу встретиться с ним в бою. Если мы остановим вождя, то его воины дрогнут, и мы сможем переломить ход сражения, – и с этими словами эмир помчался навстречу вождю октаров.
Магуас продолжал прорубать себе кровавый путь к бородатому фортунцу в красном камзоле. Но неожиданно фортунские воины расступились и пропустили вперед своего вожака.
Краснобородый предводитель самоуверенно усмехнулся и направил острие своего меча по направлению к вождю октаров.
– Я, эмир Бубнового Султаната, вызываю тебя на бой, логистранин.
– Я, вождь октаров Лунной Федерации, принимаю твой вызов, – сквозь зубы произнес Магуас и помчался вперед.
Сталь громко зазвенела, когда клинки двух вождей скрестились друг с другом. Магуас бросился в атаку, он был одним лучших бойцов своего племени, и сейчас дикая ярость удваивала его силы, но и Ахбар не случайно оказался эмиром Султаната. Он уверенно отбил все выпады логистранина и стремительно перешел в контратаку, но Магуас ловко вывернулся и одним неуловимым движением своего меча вышиб эмира из седла. Ахбар мгновенно вскочил на ноги и одним взмахом разрубил шею лошади Магуаса. Вождь октаров ловко вскочил на землю и налетел на своего обидчика словно орел, но Ахбар и в этот раз парировал все удары вождя и вновь нанес контрудар, вонзив свой меч глубоко в плечо Магуаса. Вождь октаров даже не вздрогнул, а резким движением ноги отпихнул от себя эмира, переложил меч в другую руку и вновь бросился в бой. Кровь хлестала из его плеча, но вождю было все равно. Он должен убить краснобородого вожака или умереть как вождь на поле боя. Ярость и выносливость Магуаса поразили Ахбара, не успел он как следует опомниться, как меч логистранина уже стал свистеть у его головы с поразительной быстротой. Эмир упустил инициативу, и вскоре пропустил удар, меч вождя вонзился ему в бедро. Яростно зарычав, Валет отбросил от себя Магуаса и сам бросился на него, но тот в очередной раз ловко увернулся и занял оборонительную позицию.
– А ты не плох, вождь, – выдавил из себя Ахбар. Он уже давно не встречал такого искусного противника.
– Кто бы ни был из нас лучше, один умрет сегодня, и даже очень скоро, – процедил сквозь зубы Магуас и ринулся на эмира.
Ахбар призвал на помощь всю свою силу и ловкость и с трудом парировал выпады Магуаса, но вождь нанес неожиданный контрудар и чуть не снес пол-лица эмиру. Валет едва увернулся от смертельного удара и в тот же миг вывернул свою руку под таким невообразимым углом, что застал врасплох логистранского вождя. Острие меча эмира вонзилось в грудь вождю октаров. Магуас выронил свой меч и пошатнулся.
Мгновенно оценив обстановку, Ахбар понял, что даже смерть вождя не остановит его пылающих яростью воинов.
– Отступаем! Все на корабли! – неожиданно прокричал эмир и резким движением руки вытащил меч из груди Магуаса.
– Славный бой, вождь, – бросил Магуасу напоследок Ахбар и, мгновенно вскочив в седло логистранского коня, перерезал горло всаднику, сбросил его с седла, несколькими ударами опрокинул еще троих логистранских воинов и помчался назад.
Глава 10. В покоях Хранительницы
Лаакона Блистательная пребывала в личных покоях, временно отстранившись от всего мира. Ей нужно было собраться с мыслями и принять решение, ибо события последних дней не терпели отлагательств. После дня, проведенного с червовым колдуном, ее жизнь изменилась навсегда. Мысли о нем тревожили и волновали ее постоянно, при его появлении дыхание ее учащалось, сердце билось быстрее, менялся ее голос, взгляд, даже ее бедра начинали увлажняться. Она знала, что находится на неверном пути, но ничего не могла с собой поделать, ощущая себя словно игрушкой в чьих-то умелых руках. Более того, с тех пор совесть днем и ночью не давала ей покоя, мысль о ее измене фараону постоянно терзала ее. Хранительнице было стыдно посмотреть в глаза Благородному, и этот стыд разъедал ее душу словно кислота. Это было невыносимо, не в силах противиться своему фортунскому обольстителю, каждый раз, покидая его постель, она чувствовала, как тяжелеет ее чувство вины, словно разрастающийся камень на душе. Минуты страсти и непередаваемого удовольствия сменялись часами дикого угрызения совести и глубокого, но бессильного раскаяния. Она знала, что ее поведение изменилось, и этого не могло не заметить ее ближайшее окружение. Несколько раз она была в шаге от того, чтобы признаться во всем фараону, но какая-то неведомая сила удерживала ее от этого. Был ли это страх, или что-то другое, но ее все время что-то останавливало. И вдруг, эта ошеломительная новость. Она будто привела ее в чувство. Теперь ей некогда думать о колдуне. Она должна прекратить с ним отношения! Нападение отрядов фортунской армии на земли Лунной Федерации выглядело столь же дерзко, сколь и нелогично. Ничто не указывало даже на намек на какие-то преткновения между Федерацией и фортунскими странами. Их отношения развивались хоть и неторопливо, но стабильно и дружественно. Зарождающаяся торговля обещала быть взаимовыгодной и долгосрочной. Культурный обмен шел полным ходом (даже более полным, чем следовало, – подумала она, вновь вспоминая о колдуне), и, казалось, Логистра и Фортуна прочно вступили на путь сотрудничества, и вдруг, такой странный во всех отношениях инцидент. Если бы нападавшие были разбойниками или пиратами, не признающих законы фортунских стран, то существовало бы хоть какое-то объяснение происходящему, но вторгнувшиеся отряды были частью вооруженных сил фортунских стран. Многие признали среди нападавших Валета Бубнового Султаната, а рядом с ним и офицеров других фортунских стран, и это не оставляло места сомнениям. Лунная Федерация подверглась нападению со стороны регулярных войск Фортуны. Но какова была их цель? Завоевать Федерацию такими силами было невозможно, их войск было недостаточно даже чтобы захватить одно племя. Возможно это дезертиры регулярной армии? Ответа от официальных властей Фортуны еще не было, дипломатические миссии до сих пор пребывают в неведении. Как же расценить этот поступок? Неужели это была группа интервентов, посланных чтобы разведать и оценить состояние сил Федерации? Или это был лишь авангард более крупной армии?