Шрифт:
В оформлении обложки использована фотография спо лицензии ССО.
Когда я стоял пред моим королем, Улафрохом VI, который в народе получил приставку «Несокрушимый», не мог еще предполагать, как изменится мой мир, и мои взгляды на жизнь, и я сам. Этот бесстрашный человек, взобравшись на трон в юном возрасте, показал себя храбрым, и, лишенный всякого страха, стал расширять границы имений рода человеческого. Он под своим началом воодушевлял армии и сокрушал всех: от мерзких уродских гоблинов, терзавших нас как трусливые поганые псы, до могучих орков, которые периодически набегами грабили нас целыми поселениями и от которых мы страдали. Мы успевали
Улафрох вызвал меня на откровенную беседу. Я, подымаясь по величественным ступеням, ведущих в приемный зал, ощущал внутри странное волнение, будто предчувствовал нечто важное или то, что может нести перелом в данном времени.
Он вывел меня из тронного зала, светлого и просторного, на балкон, выходящий на вид нашего града. Из палаца был удивительный вид. На высоте, равнявшейся высокому дереву, мы рассматривали округу. Жители веселились, из окон жилищ горел свет, и уже давно было видно, что люди могут не опасаться жизни. Наш король вселил в души людей надежду на лучшую жизнь и уверенность в собственные силы, чтоб изменить окружающее во благо себя. Я не начинал разговор (уж по традиции первое слово за королем, а тут он сам вызвал меня на беседу), смотрел на хмурое лицо (а может, это был задумчивый лик), а он смотрел куда-то вдаль, раздумывая о своем, почесывая порой бороду. Видел, как брови его сходились и взгляд становился тяжелым, обремененным думами. Я ответ взгляд и принялся искать на горизонте, что может разглядывать король. Но ничего примечательного так и не найдя, окликнутый Улафрохом, прервал свои поиски и развернулся к нему.
– Жеклар, я вижу, как ты служишь мне верой и правдой, не боясь показывая свою любовь ко мне. – каждое слово исходило из уст короля неимоверно жестким голосом, пробирающим до глубины души. Он мог вести армады в бой, кидая последние силы на один-единственный бросок. А мог вдохнуть непоколебимую веру, такую, под действием которой и камень на пути человека становился не крепче песочного кома. И в скорбную минуту мог излить на души оплакивающих сочувствие и утешение, проникающие в каждое сердце. Никто другой не управлялся в словах с такой ловкостью, как он.
Такое признание из уст самого короля многого стоили, и я засиял самой счастливой улыбкой. Он обнял меня за плечи, улыбнувшись, словно я был его сыном, за которого ему не стыдно, а даже наоборот, можно преподносить как пример.
– Именно поэтому я доверяю тебе одну из самых важных миссий на данном этапе.
– Я отдам свою жизнь, если этого потребуют обстоятельства. – отчеканил я в ответ.
Он добродушно посмеялся.
– Это будет лишне, Жеклар, друг мой. Я приму, если ты откажешься от моего предложения. – и он помолчал, заглядывая мне в глаза, высматривая намёка, может ли он продолжать. – Но я вижу тебя первым, кто мог бы помочь нам. Всем нам.
Я пытался начать свою речь, но он остановил меня, подняв руку. Ручищу, от которой подыхали разные твари. Ладонь, которая при рукопожатии обхватывала предплечье и сильно и уверенно показывала то, что видит в тебе ровню себе.
– Нам нужен человек, который своими чистыми помыслами покажет тем существам, какие мы есть. – он простер ту самую руку, в которой держал меч на битвах, а на празднествах подымал кубок с алтором, указывая на север. Я проследил за ней и уперся взглядом в Древний Лес, начинавшийся у самой кромки далёкого горизонта.
Он ждал моих слов. А если бы потребовал их в ту же секунду, страша смертной казнью, я бы все равно не вымолвил ни слова, ни хоть какой-нибудь жалкий звук. Я смог сглотнуть, почувствовав, что внутри все отяжелело.
Впервые мы узнали о существовании этих особей, когда возвратился отряд, собиравший данные об окружавшей нас местности. Они помнили, как три дня углублялись в чащу леса, но потом оказались на опушке, совсем рядом с нашим новым домом. Они вернулись поведать эту странность, и по их словам, они шли дней пять, но на деле их не было более десяти дней. И что с ними происходило за все это время никто не помнил. Составленные ими карты Леса пропали. И тут дело было связано со странностью, поразившей даже короля.
Их оружие потеряло свои свойства и крепкий металл становился не прочнее хрусталя. Наш король Улафрох не был тупым покорителем земель или алчным собирателем богатств, толстеющим на собственном приданом, он всегда взвешивал исходящую угрозу. Он был мудрейшим правителем. Ему не нужна была война с неизвестными существами, владеющими чем-то невообразимым. Да и за все время с их стороны не исходило ни капли агрессии. До этого момента мы и не представляли о таком соседстве. Альянс – вот идея, которой он горел, – создание великой цивилизации.
Я всецело доверял и слепо следовал за его идеями. И теперь, когда он верил в меня, я не мог отвергнуть своего короля. Кем бы я тогда стал? Двуличным лжецом, пребывающий в страхе.
– Я покажу им, какие у нас благие намерения. – ответил, чувствуя близящейся перемены.
Пару дней заняло на то, чтоб морально подготовится к путешествию. Я нервничал: эта проклятущая неизвестность пугает так же, как и рык за спиной темной ночью. Еще запас провизии подбирал так, чтоб его можно было компактно сложить и его хватило на недельку другую.
Отправился в Древний Лес один, совершенно безоружный, зато с запасом еды. Сам король со свитой провожали меня как героя, народ тоже вышел пожелать удачи. Вскоре Улафрох остановился на равнине.
– Дальше двинешься сам. Будь смел, справедлив, а самое главное – оставайся самим собой. – На лице короля застыла маска. Так всегда было на людях в моменты, требовавшие от него хладнокровия. – Мы все надеемся на добрую весточку.
– Я надеюсь, что не посрамлю ни себя, ни вашего имени, но самое важное – весь наш род. – хотел бы я ответить тем, что вошло бы в сказания, но устами произнес нечто неоднозначное.
Мы простились, и я постоял, наблюдая, как колонна с королем возвращается домой. Чувствовал, как ноги хотели пуститься бегом, догнать их, но я не давал им такого права. Отвернулся, побрел на север по направлению к лесу. День начинался тихим, ясным, но сейчас я на небе наблюдал белоснежные, будто летящий пух, облака. Ветер крепчал, и мне вспомнилось, как в детстве думал, что когда дует сильный ветер, земля начинает быстрее вращаться на панцире Великой Ракушки, которая закрывалась, защищая нас, и наступала ночь. Светлые, наивные воспоминания, что еще, как ни они, согревают и лелеют душу? Я даже посмеялся с себя самого, каким же я был наивным. Но медленно улыбка сползла с лица. Детские годы закончились на том, как в наше поселение забрели существа, на них были доспехи, страшные, казавшиеся чужой плотью. Многие бежали, как мы с матерью, помню, как она бежала, а я смотрел из-за ее плеча на удаляющийся дом, охваченный огнем. Но многие остались, как и мой отец, им суждено было лежа наблюдать, как горят и исчезают их дома. Вот так я попал на руках матери под защиту Улафроха.
Конец ознакомительного фрагмента.