Пленен и опасен
Шрифт:
— Ты можешь отдыхать, дорогая, — проговорил Ниссвил, возвращаясь ко мне.
Я присмотрелась, прислушалась.
Печати Эрдана больше не кровоточили. Лишь тускло пульсировали.
Похоже, регент Мерс уже покинул его.
— А пленник… — начала было я, но принц качнул головой:
— Пока всё. Тебя позовут, когда его будут готовить к отправке.
— Прибытие принца Араберга сбило какие-то ваши планы? — я очень постаралась спрятать за улыбкой интерес.
Действительно, показалось, будто Ниссвил недоволен. И, наверное,
— Разумеется, такие визиты случайными не бывают, — отозвался жених с толикой раздражения. — Отдыхай, дорогая. Прости, не буду тебя провожать.
— Я знаю дорогу, — отозвалась я.
Принц наклонился, коснулся губами моих губ. Да только впервые за всё время нашего знакомства мне не хотелось этого поцелуя!
Я старалась ответить, как могла. Но испытала невероятное облегчение, когда он, наконец, оторвался от меня.
— Отдохни, Эльви, — повторил.
— Ко мне заедет мама, — улыбнулась я.
— Ты помнишь, что никому нельзя говорить об Эрдане? — в лице Ниссвила появились суровые складки. — Никому, Эльвин, — с нажимом добавил он.
— Разумеется! — уверила я.
Рассказывать маме я не собиралась, даже если бы это и не было государственной тайной. Едва ли она поняла бы… у неё ведь и дара особого никогда не имелось, и в академии она не училась. Просто любила нас с братом и окружала заботой, как могла.
Отдохнуть и найти покой в собственных комнатах не удавалось. Мысли то и дело сворачивали к Эрдану. Что там произошло? Почему Ниссвил так внезапно отослал меня?
Может, просто увидел, насколько мне это тяжело и неприятно? А может…
И вот это второе «а может» порождало такую лавину самых ужасных картин и подозрений, что я буквально извелась, просматривая и просматривая печати, руны и арканы раба. Перебирая звенья его цепи.
И, не выдержав, снова направилась к нему.
В конце концов, всегда могу сказать, будто меня что-то смутило, я что-то увидела… и решила проверить. Усилить.
Сейчас, в разгар дня, по замку сновали слуги. Ранний визит принца соседней державы лишь усилил кутерьму, которая и без того давно уже охватила королевский дворец.
Слуги кланялись при виде меня, служанки расплывались в реверансах, а придворные дамы прятали злобные взгляды за почтительными поклонами.
Ещё бы, как их всех тут перекосило, когда принц выбрал меня! Они пытались, разумеется, подружиться — но ни от одной я не ощущала искренности. Ни одна не стала моей подругой.
И только в крыле, где держали Эрдана, было по-прежнему тихо и пусто. Будто сюда не долетала вся эта предпраздничная суматоха.
Как и в его жизни.
Я вдруг слишком ясно, чётко представила — каково это? Жить в плену, не принадлежать себе. Когда всё, буквально любые радости, проходят мимо тебя!
Что держит его в здравом уме? Что даёт силы существовать?
Я даже ускорилась, внезапно побоявшись, что он обратит собственное Пламя против себя.
Но ведь до сих пор не обратил.
Да и печати не позволили бы. Но эта мысль пришла позже.
У двери дежурили уже другие охранники. Я чуть замедлилась, испугавшись чего-то.
После решительно приблизилась.
— Там кто-нибудь есть? — спросила.
— Пленник один, ваша светлость, — отозвался тот, что стоял слева. На миг показалось, он попытается меня остановить!
Но мои полномочия оставались при мне. Я по-прежнему должна была наблюдать за Эрданом и его печатями.
Поэтому вошла беспрепятственно.
Он лежал на кровати, и я не знала, как мне расценивать эту маленькую победу. Ко мне прислушались? Или просто решили не заострять внимания? Кровать всегда успеют убрать, пока он будет в стазисе или в бою.
Осторожно приблизившись, я не без внутренней дрожи всмотрелась в его лицо.
Эрдан лежал с закрытыми глазами. На нём не было побоев или свежих ран, даже старые уже затянулись, почти сошли. Но на лице застыло такое выражение, что моё сердце сжалось.
Для чего к нему приходил Гюстав Мерс? Как ему удавалось воздействовать? Он не фаирпат. Телепат, но без дара огня.
Несколько мгновений я рассматривала пленника. Красивое, сильное лицо с размазанной засохшей кровью, бороздками от капель пота. Такую тревожную, болезненную складку меж бровей.
Тихо прошла в ванную, намочила край полотенца тёплой водой.
Пленник не просыпался. Я поняла это по спокойствию печатей.
В нём клубилась усталость, апатия — но ненависть, как ни странно, будто отступила. Я не видела Пламени. Зато ощущала что-то пронзительное, острое, разъедающее.
Тихо приблизившись, присела на край кровати. Осторожно провела по лицу влажным уголком.
Эрдан дёрнулся, рывком раскрыл глаза и резко схватил моё запястье.
14
Сдавил так, что я почти вскрикнула — но тут же сработали болевые печати в его голове, и он отпустил меня, болезненно поморщившись.
— Прости, я не хотела будить.
— Зачем пришла?
— За что с тобой так? — пробормотала я.
Эрдан дёрнулся. Что-то живое и тёплое в его глазах мелькнуло, и сразу же исчезло. Окинул меня тяжёлым взглядом, криво усмехнувшись.
И вдруг поднялся, прошёл мимо меня.
На нём больше не было обрывков брюк. И по моим щекам разлился жар смущения.
— Не жалей меня, принцесса, — хмыкнул пленник, остановившись.
Мой взгляд провёл по широким плечам, сильной спине, узкой талии. Запнулся возле упругих ягодиц, и я сглотнула, продолжая путешествие по длинным ногам.
До чего же он великолепен!
Настоящий воин.
Развернувшись, Эрдан выхватил у меня из рук полотенце и обернул вокруг бёдер.
— Принца своего жалей, — добавил, и на миг я заслушалась голосом, приятным тембром.