Плененная горцем
Шрифт:
Он поднял руки, чтобы снять с шеи ее пальцы, сцепленные в замок у него на затылке. Сжав ее маленькие ручки в своих крупных ладонях, он произнес:
— Я в порядке, девушка.
Она провела его в комнату. В камине горел огонь, окутывавший спальню теплым золотистым сиянием. Перед камином стояла ванна. По крайней мере, она впускала сюда свою служанку.
— Ричарда уже нашли? — спросила Амелия.
У Дункана был целый день на то, чтобы решить, как ответить на этот вопрос. Голова Ричарда вскоре прибудет в замок Кинлох, находившийся всего в двух днях пути от Монкриффа,
— Нет, не нашли, — ответил Дункан. — Ополчение продолжает искать его вместе с людьми Уортингтона.
Он не успел ничего добавить, потому что она подошла к нему, обняла его обеими руками и прижалась щекой к его груди.
— О, Дункан, как я по тебе скучала! Я так сильно беспокоилась. Я боялась, что ты не вернешься.
Он замер в растерянности, а она уже выдергивала его рубашку из килта и кожаного пояса. Подняв ее, она обнажила его грудь и несколько мгновений изучала рельефные мышцы и шрамы. Вскоре ее мягкие губы заскользили по его коже. Ее влажное дыхание заставило его задрожать, и он утратил интерес к дальнейшим разговорам, несмотря на то что сказать нужно было очень многое.
Ее нежный рот жадно посасывал его сосок. Дыхание Дункана участилось. Какое-то время она лизала и покусывала его соски, затем подняла на него глаза и улыбнулась чувственно и притягательно.
Он знал, что должен ее остановить, но не мог этого сделать. Эти ощущения были ему необходимы, чтобы вынырнуть из пустоты бездны, в которой он парил весь этот день.
Продолжая прижиматься и пристально глядя ему в глаза, она опустилась на колени, и ее руки скользнули под килт. Она погладила его бедра, затем начала ласкать его тяжелую мошонку. Наконец, опустив свои горящие желанием глаза, она скрылась под килтом.
Дункан закрыл глаза и откинул голову назад, ощутив, как она захватывает ртом его восставшую плоть. Его захлестнуло мощной волной наслаждения. Все хаотичные мысли растворились во влажной и жаркой глубине ее рта. Она без устали лизала и ласкала его, пока он не понял, что не может больше удерживаться на ногах. Возбуждение охватило все его тело. Взяв Амелию за плечи, он заставил ее подняться, подхватил на руки и отнес на кровать.
Через мгновение он был уже на ней. Еще никогда его стремление обладать женщиной не было таким острым и всепоглощающим. Его поцелуи были долгими и страстными, а мускулистые бедра прижимались к ее бедрам все сильнее. Наконец, опустив руки, он поднял свой килт и ее сорочку, мешающие им чувствовать друг друга.
Приподнявшись на одном локте, он опустил глаза и посмотрел на свою плоть, подрагивающую и пульсирующую у нее между ногами. Все, что ему нужно было сделать, — это прикоснуться ее концом к темному шелковистому центру ее женской сущности. Одного решительного нажатия было достаточно, чтобы затеряться в ее глубинах. Но что-то его удерживало…
— Амелия…
— Да?
Она начала нетерпеливо изгибаться, затем обхватила ладонями его ягодицы и увлекла его в себя. Он скользнул внутрь нее без малейших усилий. Небо опустилось на землю, обволакивая
— Я его убил.
Она часто заморгала.
— О чем ты?
— Я убил Беннетта. Я сделал это сегодня утром. В лесу.
Она растерянно наморщила лоб. Он смотрел на нее, освещенную угасающим в камине огнем, и напряженно ожидал, что она скажет. Но она молчала.
Он упал на спину рядом с ней.
— Я не понимаю, — наконец произнесла она, садясь на кровати и опуская сорочку, чтобы прикрыть наготу. — Ты сказал мне, что они все еще его ищут.
— Да, ищут.
— Но им известно о его смерти?
— Нет.
Она задумалась.
— Значит, никто не знает, что ты его убил? Твое ополчение прочесывает твои владения в поисках мертвеца: почему ты сразу мне об этом не сказал? Дункан, как ты мог позволить мне… — Она помолчала, а когда заговорила снова, в ее голосе были гневные нотки: — Что случилось? Пожалуйста, скажи, что ты защищался!
Он не мог ей солгать. Причиной тому, что он сделал, была ярость, вызванная угрозами Беннетта в отношении Амелии и других мирных людей.
— Нет. Он был безоружен. Я отнял у него нож.
Сунув руку в сапог, Дункан извлек из него нож и швырнул его на пол. Нож с громким стуком отлетел к стене.
Амелия вцепилась в ворот своей сорочки, плотно запахнув его на шее.
— Если он был безоружен, почему ты просто не привез его сюда и не запер его снова?
— Именно это я и собирался сделать. Я уже держал в руках веревку, но…
— Но что?
— На меня что-то нашло. Я не мог слушать то, что он говорит. Я не думаю, что мне удастся это тебе объяснить.
— Попытайся.
Дункан сглотнул подступающую к горлу тошноту.
— Он говорил мерзкие вещи, девушка. О тебе и о Муире. Я не смогу их повторить. От его слов у меня в голове вспыхнул пожар, и я утратил над собой контроль. Я даже не понял, что делал, пока это не свершилось.
Она соскользнула с кровати и отошла к окну.
— Как ты его убил, Дункан?
— Я отрубил ему голову.
Это была горькая и жестокая правда. Он говорил без малейших колебаний и, как ни странно, снова не ощутил раскаяния. Более того, звучание этих слов наполнило его душу ликованием, как и воспоминание о тишине, наступившей в лесу после того, как Беннетт замолчал навсегда.
Она долго стояла, не двигаясь и ничего не говоря. Дункан понимал: то, что он сделал, вызвало у нее омерзение. Как он и ожидал.
Амелия смотрела на него.
— Что ты теперь чувствуешь? Тебя хоть немного беспокоит то, что ты сделал?
Он сел и опустил ноги на пол.
— Мне очень хотелось бы сказать тебе, что да, беспокоит. Я хотел бы сказать тебе, что меня захлестывает чувство вины и раскаяния и что я весь день провел, стоя на коленях и вымаливая у Господа прощение. Но это было бы ложью, девушка, потому что я ни о чем не сожалею.