Пленница Зверя
Шрифт:
Стою неподвижно ожидая, когда приступ агрессии, наконец, сбавит обороты.
– Ты убил их! Ты! – рыдает Милана. – Ты обещал не трогать! Ты сказал мне!
Она лупит мою грудь маленькими кулачками, но ее истерика только множится. Я должен остановить это.
– Успокойся! – рычу и замахиваюсь. Ладонь ложится пощечиной на ее бледную щеку, оставляя алый след.
Милана в миг замирает, вспоминая, наконец, с кем разговаривает. Во взгляде снова появляется испуг. Так-то лучше.
– Не вынуждай меня делать это снова, – предупреждаю я.
Она
– Я не причастен к гибели твоих родителей, – хватаю девчонку за плечи и потряхиваю. – Но я обязательно найду того, кто это сделал. Слышишь? – снова трясу ее. – Ты слышишь меня?
Уверен, она хочет возразить, но больше не рискует дерзить мне, получить новую оплеуху, скорее всего, ей очень не хочется.
– Бакир, – отпускаю Милану, и она пошатывается. – Берешь девчонку и едешь в ближайший автосалон. Покупаешь дешевую тачку. Я к Китайцу. Где встретимся – скажу позже. За нее, – киваю в сторону Миланы, – башкой отвечаешь.
– Принято, – соглашается друг, а потом обращается к Ворошиловой. – Поехали, – говорит он ей, но она не движется с места, продолжает сверлить меня ненавидящим взглядом.
Бакир хватает девушку за плечо. Тянет за собой. Она не сопротивляется, хотя до последнего продолжает оглядываться на меня.
Мне становится неприятно, что кто-то другой касается ее бархатистой кожи. Пусть даже это лучший друг, которому я доверяю, как самому себе. Но, блядь, внутри все равно пожар разгорается.
Надо быстрее закончить все дела, а потом снова забрать себе Милану.
Только вот что теперь с ней делать?! Больше нет у меня перед ней обязательств, как и у нее передо мной нет. Нет папаши-предателя, соглашение с которым обязывало член в штанах держать.
Только если ее тоже грохнуть решат, то все это уже не будет иметь смысла. Поэтому и схоронить надо.
Бакир мужик надежный. На мою бабу не позарится. И приказ выполнит ценой собственной шкуры. Я спокойным должен быть, но сердце екает все равно.
Мне Ворошилов что-то рассказать пытался, так его сразу убрали. Значит, боятся меня. Это хорошо. Только вот откуда им известно было о нашей встрече?! Крыса завелась?! Так никто из моих про разговор с Сергеем не знал. Может, его пасли? Прослушка или наблюдение...
В любом случае, мрази про дочь знают. В живых мелочь не оставят. Это точно.
В таких делах даже за малейшую вероятность утечки информации горло перерезают. Не жалеют никого. А такую сочную девочку если просто убьют – еще по-божески получится.
– Бакир! – окликаю друга уже у самой двери. – Осторожнее там, – выдыхаю оттого, что предупредил, будто без этого напутствия друг ни за что бы не справился.
Милана бросает на меня последний пустой взгляд. У нее внутри, наверное, все чувства смешались. Хотя, откуда мне знать?! Я давно уже ко всему зачерствел. Ничто не вызывает во мне жалости и сострадания. Не вызывало до сегодняшнего дня.
– Место безопасное найдите, –
Краем глаза замечаю, что Бакир усаживает Милану на заднее сидение такси, сам ныряет следом. Надеюсь, я делаю все правильно. Смогу защитить.
Мне бы только эту мразь найти, что со мной в игры играет, да прикончить гниду каким-нибудь изощренным способом, а с остальным разобраться ничего не стоит.
Я прыгаю за руль и рву с места, точно за мной увязалась погоня. Нужно найти ответы или, как минимум, узнать что случилось.
Никто лучше Китайца не знает всех актуальных новостей. Надеюсь, он еще не сдох, чертяга!
На самом деле он бурят, только имя его уже никто не помнит, даже он сам, наверное. Китайцем еще в девяностые окрестили за разрез глаз и за то, что наркоту с Поднебесной через границу тащил. Но только это все в прошлом. От того Китайца только прозвище осталось.
Еду по последнему известному мне адресу. Заброшенный завод практически в центре.
Сильнее вжимаю педаль газа в пол, когда вспоминаю о вечно мешающих московских пробках. Я так до Китайца буду как до самого Китая добираться.
Мне везет потратить на дорогу всего полтора часа. Подфартило, что сегодня мы выехали из гостиницы достаточно рано.
Паркуюсь на открытой территории, где нет ни души. Но это только видимость. У Китайца хорошая защита, и прямо сейчас за мной наблюдает не менее пяти пар глаз.
В сотни раз больше глаз и ушей у проныры по всему городу. Если нужна инфа – Китаец первый, к кому следует за ней обратиться. Если у него ничего нет, то можно даже не пытаться накопать хоть что-нибудь.
Но падла и молчать умеет, если заранее заплатишь. Так что заброшенный завод – это лишь прикрытие, а где-то неподалеку точно есть особняк с золотым унитазом.
На самом входе в здание передо мной вырастает массивная фигура с автоматом.
– Оружие, – рявкает мужик, и я достаю пистолет, а потом поднимаю руки.
Меня проверяют на предмет обмана, досконально ощупывая тело.
– Может еще подрочишь мне? – язвлю я, после чего охранник, наконец, оставляет меня в покое.
К Китайцу прохожу ни один, а в компании двух других мужчин, которые, на всякий случай, тычут мне в спину пушками.
Я этого не вижу, но затылком чую, что это так. Даже во мне безоружном чувствуют угрозу. Это радует.
– Зверь, – тянет Китаец, по привычке развалившийся на своем "троне". – Я знал, что ты придешь. Хотя, ты запоздал – авария случилась больше двух часов назад.
– Рассказывай! – рычу я, даже не здороваясь.
Аудиенция, как и обычно, проходит в большом цеховом помещении со старыми прозрачными стеклоблоками вместо оконных рам.
Пыльно, душно, но вполне в стиле Китайца, который сам в этих шмотках похож на бомжа.
– А как же обняться при встрече, обменяться любезностями?! – растягивает каждое слово мужчина, отнимая у меня драгоценное время.