Пленница
Шрифт:
«Подходящая… Круг», — отложилось тогда в голове у случайно услышавшей этот разговор Тамары. И заставило призадуматься над тем, что, в отличие от Череповца, жители Ленинграда, оказывается, принадлежат к неким кругам. И шагнуть из одного в соседний ой как непросто!
А может быть, в этом и надо искать причину того, что ничего не ладится в школе? Просто она живет в одном мире, остальные — в другом.
Отец вернулся из Таллинна поздно ночью, и, когда дочь уходила в школу, он еще спал. Но сейчас, стоило ей переступить порог дома, первым вышел навстречу из каминной.
— А-а-а,
Из кухни выглянула мама, приветственно помахала рукой. На ней был нарядный передничек с большой аппликацией и кружевными оборками, который отец месяц назад привез из Финляндии.
— Hello, beauty [1] .
— Hello, mummy… [2] Ты не побрился, папа.
— Конечно. Могу же я хоть одно утро позволить себе не скоблить физиономию. Кстати, за мной нынче числится еще один грех. Я проспал аж до двенадцати. Ты представляешь? — рассмеялся отец.
1
Hello, beauty (англ.) — привет, прелесть.
2
Hello, mummy (англ.) — привет, мама.
— Легко. — Тамара улыбнулась в ответ, поставила к стене ранец и принялась стягивать куртку.
— Как дела в школе? Удачный денек?
— Как обычно. На уроках не спрашивали, оценок не ставили. На физкультуре бегали кросс. Пятьсот метров. Я была первая… О, черт! — Тамара уже направлялась на кухню, когда вдруг замерла на полпути, растерянно оглянулась на ранец.
— Что такое? — Отец сунул в рот сигарету, достал из кармана халата массивную зажигалку, которой пользовался лишь дома.
— Спортивная форма. Я забыла пакет в гардеробе.
— Не чертыхайся, — спокойно заметил отец. — Что в этом пакете?
— Да так, — дернула плечиком Тамара. — В общем-то, ничего особенного. Слаксы, футболка…
— Наплюй, — любимое слово отца. — Завтра съездим на рынок, что-нибудь купим.
— Завтра утром мне в секцию. — Конечно, разве мог папа со всеми своими делами запомнить, чем регулярно занимается дочка по воскресеньям! Приходится напоминать. — Я не могу отправляться туда без формы. Нет, все же смотаюсь по-быстрому в школу. Может, меня отвезешь? — без особой надежды посмотрела она на отца.
— До-о-очка! Пока я оденусь, пока выведу машину из гаража. Быстрее получится на автобусе. — В каминной зазвонил телефон, и отец устремился к нему, на ходу бросив: — Куда ты голодная? Хотя бы поешь.
— Тогда опоздаю. Школу скоро закроют. Спасибо за то, что отвез, — пробормотала Тамара в пустоту и прислушалась: кто звонит, а вдруг это ей? Хотя давно пора было уже привыкнуть, что с тех пор, как переехала в этот дом, никто о ней и не вспоминает.
— Алло… Здорово… Да, дома… — донесся из каминной голос отца. — Нет никуда не собираемся, никого в гости не ждем… Оля, Тамара, вам привет от Игната, — громко прокричал он.
«Дядька Игнат.» — Тамара брезгливо сморщила носик и вышла на улицу. Вот уж чей «привет» нужен ей меньше всего — «Мой свихнувшийся идеалист-братишка», — кажется, так недавно обозвал дядюшку папа, — припомнила она и, выйдя за калитку быстро пошагала к автобусной остановке. «Странно, что этот козел вдруг вообще вспомнил о том, что я существую, даже расщедрился на „привет“. Ведь раньше в упор не замечал… Опять начал бухать? Вот было бы здорово! Сдох бы скорее от водки!»
Родной брат отца, и их единственный родственник, жил в Пушкине, неподалеку от них, и был единственным человеком, кто регулярно наведывался к ним в гости. При этом никогда, хотя бы из вежливости, не сказал племяннице ни одного приветливого слова, ни разу не поинтересовался, как дела в школе, как жизнь вообще. Удостаивал лишь небрежного кивка или сухого «здравствуй». И вдруг «привет».
«Не иначе, и правда, напился», — еще раз подумала Тамара и переключилась на другие, куда более приятные мысли. О том, что впереди три месяца летних каникул.
К моменту, когда подошла к автобусной остановке, про дядюшкин звонок она совершенно забыла.
Никакого пакета Тамара, естественно, не нашла. Облазила весь гардероб, подошла к нянечке — не забирала ли та со скамейки полиэтиленовый мешок с формой? На нем еще изображение ковбоя на лошади и надпись английскими буквами. Нет? Жалко.
«Какой-нибудь оборванец позарился на мои старые слаксы и тесную футболку, — не особо расстроилась Тамара. — Вот только в секцию завтра идти не в чем. Если не удастся откопать чего-нибудь дома, придется прогуливать. Отца, как ни старайся, доехать до магазина, чтобы купить форму, не соблазнить. Он сегодня настроен предаваться безделью. А мама еще вчера собиралась заняться какими-то перестановками в зимнем саду».
А одну ее за покупками не отпустят. Родители еще не изжили в себе отношение к дочери как к сопливому несмышленышу и порой конкретно бесят своим контролем. Просто подавляют, не разрешая, например, ездить одной в видеообмен. Мама всякий раз зачем-то сопровождает ее в Пушкин в секцию по у-шу. Неизвестно, чего они там накручивают себе в головах, но то, что дочь закисает дома, отлучаясь лишь в школу, устраивает родителей как нельзя больше.
«Порой предки бывают просто несносны! — вздохнула Тамара и встала в очередь у тележки с мороженым. — Нет, в Череповце было иначе. Как же все изменилось с переездом в это проклятое Тярлево!»
Она не спеша доела мороженое, пропустила пару автобусов, уверяя себя в том, что в них слишком много народу. Возвращаться домой не хотелось. Сидеть в четырех стенах, пялиться в телевизор, играть на надоевшем компьютере. Какие еще развлечения на вечер можно придумать в проклятом коттедже? Разве что выйти из дома и бессмысленно послоняться по засыпанному строительным мусором, пока так и не приведенному в порядок участку. Вот и все. Скорее бы уж наступили каникулы! Мама обещала, что они сразу уедут в Ялту. В какой-то престижный дом отдыха. Остается надеяться, что там будет повеселее, чем здесь.
Сойдя с автобуса в Тярлево, Тамара, как ни старалась не торопиться, все-таки доплелась до дома меньше чем за десять минут.
«Сейчас пообедаю. Потом надо все же попробовать уломать папу доехать со мной до магазина, — планировала она, поднимаясь на невысокое, всего в четыре ступеньки, крыльцо. — И надо сегодня же побеседовать с ним насчет другой школы».
Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Сначала это ее удивило — отец терпеть не мог беспорядка. Но потом Тамара нашла объяснение: «На улице жарко. Специально устроили сквознячок». И не притворяя за собой дверь, принялась, прислонившись к стене, расшнуровывать кроссовки.