Пленник гибнущего мира
Шрифт:
– Нет, – одними губами ответила девочка. – Не сможешь. Я теперь здесь.
– Как так?! – опешил Андрей. – А твой дядя? Ты разве не с ним живешь?
Шэрон сглотнула. Духов понял, что она вот-вот заплачет.
– Я теперь здесь. Дядя сказал, что я ему не нужна. Они и так вчетвером в келье.
– И что?! – выдохнул Андрей, чувствуя, что девочка сейчас скажет страшное.
– И он привел меня сюда. Отдал Фрону, который режет детей…
– Все понятно, – опять встрял Румус. – Такое тоже случается. Родители, если уж очень туго приходится,
– Заткнись! – Андрей со злостью уставился на парня, прошипел: – У Шэрон родители погибли во время нападения Пожирателя! А ее Фроны забрали и к дяде отправили!..
– Ну, тогда вообще ничего удивительного не вижу, – Румус мотнул головой. – Кто она своему дяде? Лишний рот, который к тому же место в келье занимает…
– Потише! – вновь зашипел Духов, глазами указывая на Шэрон – та стояла, молча глядя в пол. – Она ведь все слышит!
– Ладно, извиняй, – парень пожал плечами, отошел на пару шагов и демонстративно отвернулся.
Андрей мягко обхватил Шэрон за плечи.
– И давно ты здесь?
– Уже вторую Стёску, – с хрипотцой ответила девочка. Бороться со слезами становилось все сложнее. – Хожу по рядам, прошу еду. Но почти никто не подает. Фрон очень злится. Сказал, что меня не жалко. И перед Сновременьем будет о… опе… – она всхлипнула…
– Операция, – пробормотал Андрей, чувствуя, что под сердцем словно образовалась бездонная пропасть.
Он посмотрел на Шэрон. На круглое, с большими синими глазами, лицо. Сегодня она станет другой. Как те несчастные ребята, на которых нельзя глядеть без дрожи.
– Я говорила с одной девочкой, – проглотив слезы, сообщила Шэрон. – Она сказала, что это очень больно и страшно.
– И что же, – с трудом выдавил Духов. – Уже ничего нельзя сделать?
Шэрон мотнула головой и молча указала в сторону. Андрей повернулся и увидел в конце ряда тяжелую дверь над железным крыльцом в пять ступеней. Рядом стоял Фрон – настоящий гигант, выше двух метров. Туловище напоминало огромный шар, оно держалось на коротких и кривых ногах. Длинные и тонкие руки сгибались в четырех местах, на каждой по шесть суставчатых пальцев. Маленькая голова запрокинута назад – видимо, Фрон не мог двигать ею. Зато выпуклые, налитые кровью глаза вращались с дикой скоростью. Очаг Умений не светился, отчего походил на высохший человеческий кулак.
«Это и есть Столяр, – догадался Андрей, глядя на великана. – Чудовище».
Фрон разговаривал с двумя людьми – толстой неопрятной женщиной с жидкими кудрявыми волосами черного цвета и мужчиной в костюме Шкурника. Узко посаженные глаза и массивный подбородок придавали ему сходство с Перлмаром.
«Да это его брат! – дошло до Андрея. – Дядя Шэрон!»
Кривой рот Фрона шевельнулся, люди отошли на пару шагов, поклонились. Столяр извлек из кармана три облигации, сунул Шкурнику. Тот, вновь принявшись кланяться, развернулся и направился мимо прилавков. Толстуха двинулась следом.
– Все, – прошептала Шэрон. Она вздрагивала, в глазах стояли слезы. – Они продали меня Фрону.
– М-да-а, – сочувственно протянул Румус. – Не повезло тебе, малая.
– Нет уж, – пробормотал Андрей, выпрямляясь. – Они тебя не продадут!
Он повернулся к дяде Шэрон и его жене – те встали, с довольным видом разглядывая дощечки, – и двинулся вперед.
– Э-э-э! Ты куда собрался?! – завопил Румус, хватая его за плечо. – Совсем рехнулся! Не суйся не в свое дело! Не зли Столяра! Опасно это!
Духов молча вырвался и пошел дальше, сжимая кулаки.
Перед глазами маячили изуродованные дети. Шэрон не будет такой! Ни за что! Он не позволит! Нужно поговорить с ее дядей. Убедить. Заставить передумать.
Дядя Шэрон уже заметил Андрея, недобро прищурился и поспешил спрятать облигации в сумку через плечо. Его жена скорчила злую рожу и выступила вперед.
Духов остановился в двух шагах, чуть склонил голову.
– Здравствуйте, – выдавил он, понятия не имея, с чего начинать. – Вы меня не знаете, но…
– Вот именно что! – сварливым голосом отозвалась жена Шкурника.
– Не знаем – и знать не хотим! – вторил брат Перлмара. – Поэтому проваливай, пока не получил!
– Вот именно что! – вновь каркнула женщина. – Проваливай! А то у нас рука тяжелая!
– Да постойте же! – чуть не плача, взмолился Андрей. Мысли путались, сердце таранило ребра. – Послушайте, пожалуйста! Я бывший сосед вашего брата, – он посмотрел на Шкурника, тот нахмурился.
– И что дальше? – недовольно осведомился дядя Шэрон. – Моего брата больше нет. Его убила тварь! Очень жаль, но тут ничего не поделаешь! – судя по тону, ему было плевать на гибель Перлмара. – Если хочешь выразить соболезнования, давай быстрее. У нас дел полно!
– Вот именно что! – истерично поддакнула жена Шкурника.
– Нет… То есть да… я вам соболезную, мне очень жаль… – Андрей вконец запутался, растерялся. – Но я… о другом хочу. О Шэрон.
Муж и жена переглянулись – с испугом и злостью.
– А чего о девке говорить?! – сурово осведомился брат Перлмара. – Не повезло ей, тут уж ничего не попишешь!
– Вот именно что! – тетка посмотрела на Андрея с вызовом.
Духов не ожидал такого напора.
«Давай! – мысленно подгонял он самого себя. – Соображай!»
Дядя Шэрон и его жена хотели воспользоваться паузой и уйти, но Андрей снова заступил дорогу. Лицо Шкурника потемнело. Он двинулся на Духова. Процедил:
– Ты, парень, меня не зли лучше! И нос в чужие дела не суй! Я ведь по-всякому понять дам!
– Зачем вы продали ее Столяру?! – выпалил, наконец, Андрей.
Брат Перлмара на мгновение вжал голову в плечи. Потом злобно сверкнул глазами.
– Еще раз говорю: не твое это дело, – чем тише он говорил, тем страшнее становилось Духову.