Пленники Аксиса
Шрифт:
— Кого его? — переспросил Китерхан. — Кошмарника?
Гарримар помотал головой.
— Того, кто стоит за ним.
Глава 8
Разговор с Гарримаром не особо клеился, что и неудивительно. Сомневаюсь, что и при более благоприятных условиях нам удалось бы быстро найти общий язык. Для меня это огромное волосатое чудовище было воплощением Великого Дома Гракх — жестоких, агрессивных неоварваров, в облике и обычаях которых отчётливо просматривалось нечто звериное. Само слово «гракх» в арранском
За последние пару столетий эти дикари вроде бы остепенились, научились сосуществовать со своими заклятыми врагами — ортосами. Не без помощи Ординаторов, конечно. Но Гарримар, кажется, олицетворял гракхов старой школы — по-настоящему диких и кровожадных. Судя по седине в гриве, ему и лет-то уже немало.
На мой вопрос, как он оказался в этой клетке, Зверь фыркнул и опустил голову. Я подумал было, что он и вовсе откажется разговаривать. Однако, чуть помедлив, он глухо прохрипел:
— Я знал, что этим всё и кончится… Две злые отощавшие волчицы кружат вокруг меня уже многие годы. Одну зовут Смерть, вторую — Безумие. Рано или поздно одна из них вцепилась бы мне в глотку. Правда, я всё же надеялся, что смерть окажется расторопнее.
— Ты мог и сам сделать выбор. Думаю, если бы ты вышиб себе мозги, многие были бы только благодарны, — проворчал я.
— О, да, я нажил множество врагов, — усмехнулся гигант. — Но такой подарок я бы им никогда не преподнёс.
— Из упрямства? Или всё же смерти ты боишься больше, чем позора?
Он поднял на меня тяжёлый взгляд и презрительно скривил губы, обнажая слишком крупные для человека клыки.
— Да что ты знаешь об этом, чужак? Истинный гракх не боится смерти. Он идёт в бой так, будто уже умер. И потому он по-настоящему свободен. Битва — это счастье гракха, потому что любой её исход сладок.
— Даже поражение?
— Поражение означает славную смерть. Принять её от рук достойного противника — это честь.
— Ну, а плен?
— Это лишь преграда на пути. Из любого плена можно вырваться.
— Ты и отсюда надеешься сбежать?
— В этом нет нужды. Меня везут в Орхамас, на суд Совета прайдов. Там всё и решится. Старейшины не забудут о моих прежних подвигах. Ну, а если нет… То, надеюсь, даруют достойную смерть.
— На суд? И что ты натворил?
Он снова отвернулся. Я пока решил не настаивать. И так, кажется, гулкий хриплый голос Гарримара, доносящийся из клетки, привлёк внимание охраны. Один из сторожей даже приоткрыл смотровое окошко на крыше фургона. Я снова скрылся на изнанке и вынырнул лишь спустя минуту. И тут же наткнулся на внимательный взгляд исподлобья — Зверь безошибочно засёк меня в полутьме.
— Ты всё ещё здесь? — проворчал он.
— Я жутко любопытен. А ты всё ещё не ответил, за что оказался в клетке.
Зверь угрюмо хмыкнул и замолчал. Но ненадолго. Похоже, посидев в тесной железной коробке, даже он соскучится по общению.
— Я почти не помню. Может, это даже к лучшему… Я уже плохо разбираю, где в моих воспоминаниях кошмары, а где то, что реально было.
Он вдруг встрепенулся, подался в мою сторону, звякнув тяжелыми цепями.
— Послушай… Сделаешь кое-что для меня? Одна небольшая просьба.
Я недоверчиво усмехнулся.
— Вообще-то ты меня убить пытался — там, в Пасти. С какой стати мне тебе помогать?
Он снова поник.
— Да, я понимаю… И отплатить мне тебе за услугу нечем. Но, правда, и просьба-то моя тебе ничего не будет стоить. Нужно просто проверить кое-что. А взамен… Да проси, чего хочешь.
— Что разузнать-то?
Глядя куда-то в пол, он тихо, сбивчиво зашептал, то сжимая, то разжимая огромные ладони.
— В этих моих видениях я… Кажется, я… Р-р-р-р, если это так, я…
— Да говори толком! Что нужно проверить?
—По дороге я слышал женские голоса. И узнал знакомые. Моих жён тоже передали Волкобою. По крайней мере, некоторых.
— И что?
— Отыщи их. Найди среди них черноволосую, с глазами цвета меди. Её зовут Захна. Или хотя бы узнай, жива ли она.
— А если так? Что-то спросить у неё?
— Она почти не говорит по-аррански. Да и вообще почти всё время молчит. Она… не такая, как все. Просто убедись, что она жива. Что я… не причинил ей вреда.
В голосе его прозвучали совершенно немыслимые для этого существа нотки. Затаенный страх, печаль, беспокойство и… теплота. Если не сказать «нежность». Женщина, о которой он говорил, явно была ему небезразлична. И это совершенно не вязалось с тем мнением, которое сложилось у меня о Гарримаре, да и обо всех гракхах. По рассказам той же Хестии, воины гракхов относятся к своим наложницам, как к вещам, к добыче. Но, видимо, находятся и исключения.
Я не стал иронизировать по этому поводу. Лишь кивнул в ответ на пристальный вопросительный взгляд.
— Я попробую. А взамен… Ты расскажешь мне всё об этом камне, — я указал на тёмный кристалл в его груди. — Откуда он у тебя, как действует, как ты вживил его в своё тело. В общем, всё.
Зверь нахмурился, снова обнажив клыки.
— Это давняя история, и о ней я не рассказываю никому. Зачем это тебе?
— Я ведь уже сказал. Я очень любопытный. Это ведь из-за камня ты впал в безумие?
— Почти угадал, — нехотя признался Зверь. — Буйство и правда сложно остановить, оно с годами становится всё сильнее. И потому я стараюсь как можно реже его использовать. Но я пропустил удар с другой стороны. Там, где оказался бессилен.
— Это откуда же?
Он молча смотрел на меня исподлобья и, судя по шумному сопению, уже начал терять терпение.
— Что ж, и об этом ты мне тоже расскажешь, — подытожил я. — Всё справедливо. Информация в обмен на информацию.
— И откуда мне знать, что ты не обманешь?
Я пожал плечами.
— Придётся поверить. Но если твоя Захна жива, я принесу тебе доказательства.
Зверь медлил, по-прежнему буравя меня взглядом. Но, наконец, кивнул.
— Я буду ждать, чужак.