Пленники Камня 2. Хозяева побережья
Шрифт:
Офирец достал из ножен кинжал, взял со стола маленькое серебряное блюдце и сделал небольшой надрез на кисти монаха.
— Всё, — сказал «лиловый», когда накапало достаточно крови. – Отправляйтесь к себе и ни о чем не беспокойтесь.
— Был рад знакомству, — сказал Монтейро и откланялся.
Несмотря на огромное желание пропустить пару бокалов вина, в «Морском Змее» монах задерживаться не стал. В гнев богов он, конечно же, не верил, зато искренне опасался, что настоятель или какой другой дотошный монах сумеет прознать про заключенную им сделку.
Хотя бы первое время стоит
За сегодняшний день Монтейро прилично походил по Сартосу, и сейчас его ноги ныли от усталости. Он мечтал поскорее добраться до своей кельи и отдохнуть.
— Давай убьем его! – слова эти прозвучали очень странно. Слышны они были замечательно, но исходили откуда-то совсем издалека. Точно таким же образом Монтейро вчера подслушал беседу отца-настоятеля и неизвестного дельца с базара.
Но тут дело было другое. Монтейро нутром чуял, что обладатель голоса предлагал отнять именно его жизнь.
— Это не он, чудак! Неужели сам не видишь?!
Монах начал озираться по сторонам. Жизненно важно было увидеть говоривших. Но народу вокруг было слишком много, да и расстояние до потенциальных убийц неизвестно какое.
— В нем тоже есть сила.
— Не спеши! Ждать осталось совсем недолго. Он скоро будет здесь.
— Сначала монах!
И тут зингарец их заметил. Двое немолодых людей, что подпирали спинами стену желтоватого дома. Один из них устремился к Монтейро.
Монах отступил на шаг и приготовился бежать, но неожиданно убийца словно потерял интерес к его персоне. Зингарцу показалось, что он заметил в толпе кого-то знакомого и пожелал остаться неузнанным. Причем желание это было настолько сильным, что он и думать позабыл о монахе.
Монтейро порадовался такому раскладу. Тем более, что перстень на правой руке убийцы, заставил его похолодеть от ужаса. Он был выполнен в виде золотого павлина. Этот человек был саббатейцем.
До обители зингарец добирался чуть ли не бегом. При этом постоянно озирался по сторонам. И лишь, когда оказался у заветных дверей, смог облегченно вздохнуть.
Большинство монахов посматривало на зингарца с плохо скрываемым сочувствием. Монтейро было немного жаль, что никто из них так и не полез к нему с лекциями о пользе молитв и смирения. Зингарцу очень хотелось поскорее начать разыгрывать примерного монаха.
«Надо вечером зайти к настоятелю, — подумал он. – Извиниться за необдуманные слова. А сейчас к себе — спать».
Добравшись до кельи, Монтейро немедля завалился на лежанку. Раздеваться не стал. Сил на это уже не осталось.
Сон к зингарцу пришел скоро. Вот только был он не совсем обычный. Вернее говоря, до прибытия на Побережье Монтейро счел бы его странным.
Вновь монах парил в темноте.
Это видение положительно отличалось от всех прочих. Оно было одновременно и непонятным, и радостным. Здесь не было места горю.
— Иди ко мне, — звал Монтейро огонь, сияющий во тьме.
И зингарец следовал зову. Плыл на свет своего маяка. Огонь этот был необычным. Он казался монаху частью окружающей его темноты. Впрочем и сам он был плоть от плоти этой темнотой.
— Найди меня. Поскорее.
Огонь стал ближе. Зингарец разглядел в его сердце человеческое лицо. Черты разобрать пока не получалось. Всё-таки слишком далеко.
Но ничего, у него еще будет время.
Монтейро не сомневался, что это не последний визит в темноту.
Глава 11.
«О необычных вещах»
Магический свет, рождавшийся из стен внутри поместья, вызывал у Конана чувство легкого раздражения. Киммериец предпочел бы, чтобы освещение было несколько слабее и имело естественное происхождение.
Но это были придирки. Пока всё шло просто замечательно. Проникнуть внутрь поместья труда не составило. Перескочить забор, обойти пару ловушек во дворе и забраться в окно второго этажа – для опытного вора плевое дело.
Хотя именно идеальность происходящего и настораживала Конана.
План проникновения в цитадель Хозяев окончательно оформился только этой ночью, то есть три колокола назад. В нем были совмещены наработки киммерийца и главы сартосских воров. Основной идеей его являлась простота.
К чему придумывать всякие хитрые магические уловки, когда достаточно проявить смекалку? «Лиловый» достал для киммерийца доспех стражника поместья и обучил его основным условным знакам. Для верности решили повязать на правую руку кусок лиловой ткани. Так собственно и была решена проблема невозможности скрытного передвижения по поместью.
Также «лиловый» клялся и божился, что к киммерийцу вообще цепляться бы не стали, хоть он голый внутри появись. Хозяева в последние дни приобрели привычку не совать свой нос в чужие дела. «Лиловые» вроде как тоже начали эти наклонности перенимать. В чем причина, неизвестно. Но факт оставался фактом.
Самые оживленные споры возникли на счет путей передвижения по поместью. Конану одни ловушки казались менее смертоносными, «лиловому» другие. В итоге, при выборе решено было исходить из степени людности тех или иных коридоров. Там, где постоянно много народу ходит, капканы ставить нецелесообразно.
С сокровищницей все было просто. Её охраняли двое «лиловых».
К ним в данный момент Конан и приближался. Эти двое стали первыми людьми, встреченными киммерийцем в поместье. Конана предупреждали, что внутри безлюдно, но что настолько, он себе и представить не мог.
Киммериец уверенной походкой приближался к стражникам. За свою жизнь Конану случалось побывать и десятником, и сотником, и тысячником, так что он отлично знал, как должен выглядеть человек, проверяющий стражу.
И вновь всё прошло, как по маслу. «Лиловые» вместо того, чтобы забрасывать Конана глупыми вопросами «кто такой», «откуда», вытянулись по струнке. Киммериец подошел к ним на расстояние удара коротким кинжалом и совершил то действие, в честь которого было названо данное расстояние. Стражи, не издав ни звука, осели на пол.