Пленники лазерного диска
Шрифт:
Успокоив кое-как пса, продолжавшего посматривать на его куртку с затаенной подозрительностью, мальчик отправился в школу.
На душе у него было тревожно. Он размышлял, не чует ли Арнольд постороннего запаха, которым пропиталась его куртка, когда они открывали машину уфологов? Если так, тогда понятно, почему Пузиков жаловался, что к нему цепляются на улице собаки.
Вот только что это за запах? И еще вопрос: какую вспышку мама приняла за осветительную ракету?
Макаров готов был дать руку на отсечение,
А если так, то что этот шар делал у него во дворе?
Не было ли это предостережением?
Предостережением, что если они будут продолжать стоять на пути у агнеров, то с ними произойдет то же самое, что и с профессором К. И. Слощеем?
Федор был убежден, что Катя Туркина и Борька ни за что не успеют к первому уроку. Но они явились и даже ждали его у входа в школу. Туркина сидела на железной детской черепахе, по которой в иное время карабкалась всякая малышня, а Пузиков приплясывал рядом и, жестикулируя, горячо объяснял что-то.
Подкравшись сзади, Макаров хлопнул его по плечу. Пузиков от неожиданности взвизгнул и подскочил едва ли не на метр, а потом набросился на Федора.
– День так плох, чтоб я сдох! Я тебя убью! Разве можно так людей пугать? – завопил он, хватая Макарова за горло.
– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – заверил его тот, отдирая от своего горла цепкие пузиковские пальцы. – Об чем базар? – поинтересовался он у Кати.
– А ты телевизор не смотрел?
– Не-а, не смотрел.
– Сегодня все утро по телевизору про нас передавали. Ну там: разыскиваются и все такое прочее, – сказала Туркина, зевая и разглядывая свои ногти.
Если не считать небольших синих кругов под глазами, выглядела она неплохо.
– А еще Борька говорит, что видел сегодня шар, – продолжала она.
– Какой шар?
– Тот самый. Желтый, сверкающий, круглый такой! – выпалил Пузиков.
Макаров скептически покосился на него. Если шар, то и ежу понятно, что круглый. Не квадратный же!
– И где ты его видел?
– Над школой. Где-то часов в восемь. Он повисел над крышей, потом скользнул вдоль стены, выбросил луч и исчез. Я его очень хорошо видел. Я вон там прятался, между гаражами и забором.
– В восемь? А чего ты так рано притащился? И за гаражи забрался? – удивился Федор.
Вопрос привел Пузикова в смущение, и он уставился себе под ноги.
– Я проверял.
– Что проверял?
– Ну это… Нет ли на нас засады. Думал, если приду пораньше и спрячусь, вдруг что-нибудь увижу.
Поразмыслив, Макаров пришел к выводу, что Борька задумал не так уж и плохо. Хотя, с другой стороны, если бы милиция знала, где их искать, она схватила бы их еще дома. Интересно, что делал над школой желтый шар? Никакого логического
– Послушай, Пузиков… – осторожно начала Туркина.
В голосе у нее определенно звучала некая затаенная мысль.
– Не называй меня по фамилии, Туркина-Буркина! Надоело! – взвился тот.
– Прости. Я не виновата, что она у тебя такая дурацкая.
– Это у тебя дурацкая!
– Я же сказала: прости. Лучше скажи вот что: шары были одинаковые или разные?
– Чего-чего? – не понял Борька. – Какие шары? Ты о котором это, о желтом?
– Нет, что желтый шар один – это понятно. Я говорю о другом шаре, который ты видел ночью за моим окном. Это был он же или другой?
– Ясный перец, другой. Этот – шар, а тот диск. Этот очень яркий, а тот серебристый и полупрозрачный. Нет, это был не он, это точно.
– Я так и думала, – загадочно сказала Туркина.
Разъяснить ничего она не успела. Со стороны школы донесся дребезжащий звук звонка.
– Пора идти! – обреченно сказал Пузиков.
Выражение его толстой физиономии при этом было самое страдальческое.
Первым уроком была химия.
Даже если бы кто-нибудь не знал, где в школе находится кабинет химии и есть ли он вообще, то все равно легко обнаружил бы его по густому белому дыму, выползавшему в коридор. Это оставляло устойчивое ощущение, что в кабинете происходит непрерывный пожар. Однако объяснение было куда более простым – Тамара Олеговна, химичка, очень любила свое дело.
И вот слегка опоздавшие Борька Пузиков, Катя Туркина и Федор Макаров подошли к классу и, чихая от дыма, заглянули внутрь.
Химичка Тамара Олеговна, зрелая дама, весьма похожая на увлекшегося пиротехникой и взрывным делом белого барашка, стояла посреди класса с дымящейся колбой в руках. В колбе бурлил неведомый химический состав, вследствие чего половина класса сидела с зелеными лицами и даже зажимала носы рукавами. Одна Тамара Олеговна, ничего не замечая, с увлечением размахивала колбой.
Опыты были ее страстью. В отличие от других химиков она практически не заставляла учеников писать в тетрадях, а занималась исключительно практикой. Кошмарные запахи химических соединений расползались по этажу, проникая во все двери и щели, и так было от первого и до последнего урока.
Другие учителя плевались, однако ссориться с огненной Тамарой не рисковали, очевидно, опасаясь в один прекрасный день быть взорванными нитроглицерином.
«Полный атас! С начала урока и минуты не прошло, а она уже нахимичила!» – с восхищением подумал Федор, бредя сквозь дым на свое место. Тамара Олеговна была одной из любимых его учительниц.