Пленники рая
Шрифт:
— У тебя такой грустный вид! Мне кажется, я тебя чем-то обидела, — протянула Ксюша.
— Глупости, просто задумался.
— О чем? Или о ком? — лукаво скосила она глаза.
— Да о странностях, которые тут происходят, думаю, — соврал он.
— Ой, только не это, ты как Лиса, она тоже вечно со своим предчувствием.
— Каким предчувствием?
— Не верю, — хмыкнула Ксюша, — неужели она тебе не рассказывала?
— Чего не рассказывала?
— Ну про то, что чувствует опасность и все такое! Да ладно, не шути, она должна была тебе
— Не помню что-то.
Девушка махнула рукой.
— Это не интересно, вот со мной тут случай был…
— Интересно, — резко перебил он, и Ксюша в испуге вздрогнула.
— Я хотел бы послушать, — придушенно добавил Кирилл, ругая себя за то, что грубо себя повел с ни в чем не повинной Ксюшей.
Девушка помолчала, но потом нехотя начала говорить:
— У Алисы с детства эта особенность, она чувствует, когда находится в опасности, вот и все, рассказывать особо нечего.
— Наверно, ей это помогает в жизни.
— Бывает.
Он понял, что не стоило так резко разговаривать, Ксюша изо всех сил старалась не заплакать.
— Никита тоже странный, — брякнул он невпопад, чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу.
Ксюша обиженно взглянула на него.
— Если тебе так хотелось поговорить об Алисе, мог бы сразу сказать…
— Да нет, ничего я не хотел, — Кирилл сконфуженно умолк, добавить в свое оправдание было нечего.
После продолжительного молчания девушка бросила:
— Если честно, мне, как Алисиной лучшей подруге, очевидно, у вас ничего не выйдет. Не подумай, я не хочу тебя задеть, но ей нравятся мальчики другого типа.
— Что же это за тип? — с наигранным безразличьем принял он ее игру.
— Как Денис, — без раздумий ответила Ксюша и характерно приподняла брови.
Если она и не хотела его задеть, в чем он очень сомневался, у нее это все равно получилось. Он сам знал, что не герой грез ее подруги, но, пока ему никто об этом не говорил, мог надеяться. Можно было сколько угодно называть себя глупцом, встречаться с новыми и новыми девушками, а затем бросать их, доказывая себе, что он ничем не хуже этих привилегированных красавчиков. Но он был другим и никогда не смог бы стать тем, кем не являлся. И пусть никто никогда не упрекал его за цвет зелено-голубых глаз и черные волосы, напротив, многие находили его внешность привлекательной, он продолжал бороться с самим собой в попытке преодолеть робость перед «идеалами».
— Скажу больше, — начала Ксюша, устав от затянувшегося молчания, но он ее перебил:
— Не стоит, этого вполне достаточно!
Девушка остановилась и жалобно посмотрела на него.
— Я тебя обидела, вижу, что обидела, — ее ладонь легла ему на щеку. — Совсем ледяной, — нежно шепнула Ксюша.
Он знал, что следует за тем, когда голоса девушек становились вот такими сахарными. Ксюша подалась вперед, ее ладонь соскользнула по щеке на шею, взгляд переместился на губы, ресницы слегка задрожали, а напомаженные губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Молодому человеку не хотелось ее целовать и давать повод думать, что он может, как ей того хочется, встречаться и строить серьезные отношения. Девушка не привлекала его как внешне, так и внутренне. Добрая пустышка, как деревянный ангелок на елке, как ароматизированная свечка, которая давала и свет, и тепло, но недостаточно яркий, чтобы ослепить или сильно обжечь. Не было дрожи, не подскакивало сердце в груди, запах казался недостаточно сладким, а мысль об одном лишь прикосновении не кружила голову, точно крепкое вино, тело не наполнялось истомой при взгляде в скучные глаза цвета бледного неба.
Кирилл отступил и, прежде чем Ксюша изумленно распахнула ресницы, услышал крик.
— Слышишь! — не сумел он скрыть радости.
— Ничего не слышу, — в этих трех словах он различил столько укора, что стало не по себе.
Кричал Илья.
— Кажется, у него там что-то произошло, — Кирилл обеспокоенно посмотрел на девушку.
— Как всегда, ничего особенного.
— Он всегда кричит «помогите», когда случается что-то незначительное? — Молодой человек недоверчиво покачал головой: — Пойдем скорее.
— Не так быстро, — еле поспевая за ним, взмолилась Ксюша. — Не на поезд же опаздываем!
Ему хотелось верить, что крики Ильи, который был не из пугливых, связаны с чем-то менее важным, чем пропущенный поезд.
— Я не могу! — тяжело пыхтя, закричала Ксюша. — Не убивают же его, в самом деле! Больше чем уверена, он специально нас выманивает!
— Ерунда, зачем ему нас выманивать!
— Да потому что! Как ты не понимаешь! — в сердцах всплеснула руками девушка.
— Почему? — Кирилл резко остановился.
— Потому что он не хочет, чтобы у нас что-то получилось!
— Почему? — только сильнее раздражаясь, повторил парень, поглядывая в ту сторону, откуда слышался крик Ильи.
— Потому что думает, что я отбиваю тебя у Алисы! Но ей-то ты не нужен, — совсем тихо закончила девушка.
— Кто-нибу-у-удь, сюда-а-а! — разнесся по лесу ор Ильи.
Кирилл больше не стал ничего слушать и со всех ног побежал на голос. Ксюша не осталась стоять, а последовала за ним. До Ильи они добрались почти одновременно. Еще в школе, как успела рассказать, она приносила своему классу грамоты с различных кроссов и медали с соревнований по бегу.
На Илье просто не было лица. Его глаза лихорадочно блестели, на лбу выступила испарина. Без объяснений он бросился к ребятам и, схватив за куртки, протащил несколько шагов до ледяного болотца, посреди которого зияла дыра, а льдины вокруг покачивались на воде.
— Никита, — осипшим от страха голосом выдохнула девушка и прижала руки в перчатках к лицу.
Илья выскочил на лед и, упав на колени, как безумный принялся разгребать снег.
— Он был тут! Он был только что тут! — по щекам заструились слезы, парень продолжал ожесточенно раскидывать снег. — Мальчишка держался из последних сил! Он был тут!