Пленники судьбы
Шрифт:
— Очень немногое. Знаю, что он родился не в моей стране. Где именно — не сказал. Стоит с ним заговорить о семье, как он замолкает.
— Кстати, почему ты ему Медка отдала?
— Потому что отдала… Но ведь тебя сейчас не это интересует?
— Верно, не это… А кто его родители? У этого парня есть братья, сестры?
— Ни разу не слышала от него ни о братьях, ни о сестрах. Об отце, кстати, тоже. Хотя нет, вру: отец и младший брат у него, кажется, имеются. Мать умерла. Вернее, ее убили. Но кто и где — не знаю… А, еще Кисс как-то проговорился, что у него с семи лет нет крыши над головой.
— А еще что он говорил?
— Только то, что за его плечами долгая жизнь бродяги.
— Как звали родителей? Отца, мать? Ну, может, слышала хоть что-то!
— Говорю же — не знаю!
— А его самого как звать? Я имею в виду не эту его непонятную кличку, а полное имя.
— Полного не знаю. Только одно имя. Дариан…
— Дариан, значит… Понятно.
Вен вновь ругнулся, пусть и коротко, но опять весьма затейливо. Такое впечатление, будто он ожидал услышать нечто подобное. Затем, поколебавшись мгновение, он направился к Киссу.
— Куда ты? — схватила я Вена за руку. — Не стоит…
— Мне надо с ним поговорить. Да ты не бойся, вновь устраивать схватку двух бойцовых собак я не собираюсь…
Знаю я ваши разговоры! Ты-то, может, и не собираешься, а вот насчет Кисса я не уверена. Он вполне может нахамить, с него станется, даже почти наверняка это сделает, а ты, милый граф, вряд ли будешь терпеть подобное. Как бы мне снова не пришлось вмешиваться в ваши излишне шумные беседы. Пресветлые Небеса, не дозвольте случиться чему-то плохому! Надо проследить за парнями хотя бы издали, а не то опять сцепятся меж собой. Надеюсь, успею добежать до них раньше, чем они друг другу шеи посворачивают…
Но, кажется, Пресветлые Небеса простерли сегодня над нами свою светлую длань. Вен подошел к Киссу, и что-то стал ему говорить. Ох, чую, вновь подерутся! Кисс, который вначале не хотел даже поворачиваться в сторону Вена, через некоторое время развернулся к нему лицом, и стал односложно отвечать, но, судя по всему, грубости в его словах не было. Неприязнь, конечно, присутствовала, но через какое-то время стала пропадать и она. Потом оба отошли в сторону, подальше от чужих ушей… Дело, кажется, обойдется без рукопашной. Говорит, правда, в основном Вен, но и Кисс не огрызается, и не ехидничает. Даже отсюда видно, что разговор у них серьезный. Более того: Кисс, как мне кажется, даже немного растерян — такое впечатление, что он никак не ожидал услышать то, что ему сказал Вен… Интересно, о чем у них идет речь?
— Слышь ты, кукла — рядом со мной стоял Визгун, причем мальчишка глядел на меня настолько зло, что если бы можно было убить взглядом, то я уже была б мертва, по меньшей мере, раз пять. Тут же был и Зубарь, но тот смотрел скорей насмешливо — Кукла, если твой очередной ухажер что худое сделает Киссу, то я тебе не завидую. Обещаю — плохо тебе будет!
— Да уж, как я погляжу, ты девка себе на уме! — ухмыльнулся и Зубарь. — Развела себе кавалеров без счета. Все успеваешь. И тем и другим головы дуришь. Вон, недаром парни морды друг другу бить готовы. Еще скажи, что ты тут не при чем! Верно тебя Визгун назвал куклой — стоишь, глазами хлопаешь, вроде как и не при делах… А если мужики друг другу головы поотрывают из-за тебя? И не делай вид, будто не понимаешь меня. Язык Харнлонгра ты знаешь, только вот отчего-то говорить на нем не желаешь. Хитришь чего-то… Я — парень наблюдательный, меня просто так вокруг пальца не обведешь!
Что ж, этого и следовало ожидать. Глядя на нашу троицу, на что иное люди могут подумать кроме как на то, что парни из-за девки сцепились? Переживу, не впервой. Только бы эти двое нашли меж собой общий язык… И еще мне следует быть повнимательней: плохо скрываю то, что могу понимать чужой язык, а это не годится. Вон, даже посторонние это замечают…
Через какое-то время Вен уехал, и увез с собой и Визгуна, и Зубаря. В том, что теперь люди Вена будут их охранять от людей маркиза — в том я нисколько не сомневалась. Еще бы — такие свидетели против высокородного господина Д'Дарпиана! Да, и тут все те же придворные игры с их запутанными ходами и сложными комбинациями. Плохо то, что я уже знаю, что именно представляют из себя интриги возле трона, и то, какой опасности могут подвергаться Визгун и Зубарь. Во время шахматной игры пешки слетают с доски в первую очередь…
Кстати, кто бы мне еще сказал и показал, как надо играть в шахматы. Койен, ты что, играл в них раньше? Надо же, а я и не знала… Ладно, не хвастайся, верю тебе на слово, что ты многих обыгрывал. Меня сейчас куда больше беспокоит другое… И хотя мне не очень нравилась вся эта дурно пахнущая история, все же я положилась на слова Вена, который пообещал мне сделать все для их защиты.
Вен и нам оставил с десяток солдат для охраны — они должны были сопровождать нас чуть ли не до границы с Нергом, и лишь неподалеку от нее нас оставить. Все же лишний раз в дороге поберечься не помешает. Зубарь, как мне кажется, был рад тому, что ему не придется ехать в Нерг, а вот мальчишка никак не хотел уезжать от Кисса, так что пришлось пообещать ему, что они постараются увидеться при первой же возможности, как только вернемся. Визгун, правда, при том недовольно косился в мою сторону — дескать, это из-за тебя, вертихвостки, у Кисса могут быть неприятности в дальнейшем…
Но меня сейчас мало беспокоили эти взгляды, куда больше занимало то, что мне сказал перед отъездом Вен. В глубине души я ожидала чего-то подобного, но уж никак не того, что услышала! Вену, как обычно, было некогда рассказать обо всем подробно, но мне хватило и нескольких произнесенных им фраз. Да — а… Вернее, я прекрасно осознаю, что у Кисса, как и у каждого из нас, есть свое прошлое, но такого… Пусть Вен и пояснил коротко, в чем именно дело, но, естественно, мне хотелось знать больше. Правда, на эту мою просьбу Вен лишь развел руками — он обещал Киссу лишний раз не распространяться об их разговоре, да и некогда сейчас обсуждать эту тему, или просто говорить о ней. Ну, с привычкой Вена откладывать на «потом» все важные разговоры я уже смирилась, так что не стала настаивать. Сама разберусь.
И вот когда отряд Вена скрылся с наших глаз, а мы вновь тронулись в дорогу, я сказала Койену:
— Хватит молчать. Я знаю, что Кисса о прошлом расспрашивать бесполезно. Рассказывай. Мне это действительно надо знать…
Что ж, в этот раз Койен не стал скрывать от меня то, что я хотела узнать… Пусть даже предок опять рассказал мне далеко не все…
Глава 5
…Кристелин еще раз придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале. Она не раз слышала, как поэты восхваляют ее красоту, но прекрасно осознавала, что это — простая лесть, и не более того. Что бы ни говорила ее мать, но из зеркала смотрела самая обычная, внешне ничем не примечательная девушка пятнадцати лет. Таких обычно называют серыми мышками. Среднего роста, худенькая, со светлыми волосами и голубыми, почти прозрачными глазами… Да, до классической красоты, которой славятся женщины Севера, ей было далеко. Ах, как бы хотелось Кристелин быть похожей на очаровательную баронессу Гиде, которая внешне куда больше напоминала изящную фарфоровую куколку, чем живую женщину. Баронесса нравилась всем без исключения мужчинам, несмотря на свою редкую глупость. А может, именно из-за своей невероятно пустой головы баронесса выглядела такой милой и наивной. С ней было легко и просто, хотя иногда в разговоре баронесса несла столь немыслимую чушь, что Кристелин едва сдерживала возмущение, глядя на то, с какими благостными лицами мужчины выслушивают произносимые баронессой нелепости.
А она, Кристелин… Ее отец, герцог Белунг, услышав как-то очередной стих бродячего рифмоплета о необычной красоте его дочери, посоветовал гнать льстивого поэта в три шеи, а Кристелин велел не брать в голову разную глупость, сочиненную болтунами-бездельниками ради лишней золотой монеты. Мол, на то они и поэты, чтоб придумывать сказки. Дескать, люди могут болтать что угодно — на то всем дан язык без костей, но она, Кристелин, должна понимать, что ее красота не в смазливом личике, а в серебре, изумрудах, грудах золота, обширных землях и во многом, многом другом. До верху набитые сундуки, которые она получит в качестве приданого, дадут ей значительную фору перед первой красавицей мира.