Пленники судьбы
Шрифт:
Подобное неприятно кольнуло Кристелин — в ее семье было принято, что все вопросы, касающиеся семьи, отец с матерью решали вместе, и Кристелин была уверена, что и у них с графом будет такая же гармония в отношениях. И потом — она оказалась здесь, в этой чужой стране, и ей очень не хочется оставаться одной, в полной неизвестности…
Однако стоило Кристелин только заикнуться об этом, как граф, снисходительно улыбаясь, пояснил ей, что советы женщины ему не нужны — у него самого есть голова на плечах. К тому же Кристелин уже ждет ребенка, и еще не окрепла после тяжелого пути. Так что пусть она, как и положено верной и преданной жене, ожидает его дома, а он тем временем разрешит все проблемы. Единственное, о чем он просит девушку — чтоб она написала
Потянулись тоскливые недели, складывающиеся в месяцы. Постепенно Кристелин стала понимать, что это такое — находиться одной в чужой стране, среди незнакомых людей… Не с кем было перемолвиться даже словом. Немногочисленные слуги в замке были почтительны, но не более того. Более того: в их отношении к девушке чувствовалась некая снисходительность, которую можно было охарактеризовать так — мол, по приказу хозяина ты, привезенная невесть откуда особа, здесь какое-то время командуешь, и мы вынуждены слушаться, но, тем не менее, ты здесь не хозяйка. Другая имеется, своя, законная супруга графа. Вот так-то. А ей, настоящей жене хозяина, когда она приедет сюда, многое из твоих указаний может и не понравиться…
Что еще неприятно царапнуло душу Кристелин в замке графа — так это рабы. Нет, в Валниене тоже были невольники, у ее отца их тоже было немало. Только вот по законам ее страны у всех когда-то купленных рабов внуки уже рождались свободными людьми. К рабам в Валниене относились как к работникам, о благополучии которых надо заботиться по мере сил и возможностей не меньше, чем о благополучии свободных людей. Многие из рабов постепенно обзаводились собственным хозяйством, да и внешне они не особо отличались от свободных людей. А тут… Один большой общий барак, куда с наступление ночи загоняли всех рабов. Там они жили, спали, рожали детей… Вечно недовольные, озлобленные люди с наголо обритыми головами.
Кристелин была искренне удивлена, когда узнала, что в Таристане с бритыми головами ходят лишь рабы. Те же из свободных людей, кого Небеса не наградили волосами, носят парики. Бритые головы в здешних местах были как бы отличительной чертой того, что этот человек — невольник, чья-то собственность. Хорошая примета, если раб вздумает бежать. С наголо бритой головой скрыться сложно, а парики стоили дорого. Вот и подле замка постоянно были видны безволосые головы рабов-мужчин и их детей. Женщинам-рабыням, правда, дозволялось при стрижке оставлять на своих головах волосы не длинней ногтя.
Необычная природа, чужая страна, незнакомые люди… И вечная жара. Ей, выросшей в прохладном климате Валниена, было тяжело в непривычно теплом и душном воздухе Юга. Безжалостные лучи горячего южного солнца до пузырей обжигали слишком светлую кожу северянки, и девушка вынуждена была целыми днями седеть в комнате, выходя на воздух лишь по вечерам. В своем родном доме Кристелин скоротала бы время в библиотеке, но здесь… Несколько полок со старыми книгами, гордо называемые библиотекой, не шли ни в какое сравнение с той огромной комнатой, до потолка заставленной стеллажами с книгами и свитками, какой была библиотека в доме герцога Белунг. Да и книги, находящиеся на этих нескольких полках, были в основном учебниками для детей и сборниками старых карт. Судя по всему, за последние тридцать лет здесь не появилось ни одной новой книги. По всей видимости, никто из графов Д'Диаманте не относился к числу любителей чтения.
Однажды, чтоб хоть как-то заполнить медленно тянувшееся время, Кристелин решила описать на бумаге весь долгий путь, который они с графом прошли от замка ее отца до дома графа. Это были такие светлые воспоминания, которые ей хотелось оставить надолго, особенно пока они еще свежи в памяти. Будет что потом рассказать детям… Но во всем замке отыскался лишь один чистый лист пергамента, а на нем при всем желании много не напишешь.
Что ж, можно пойти по другому пути. Найдя в так называемой библиотеке среди вороха старых истрепанных карт несколько тех, которые ей были нужны, она при помощи остро отточенного пера тщательно перенесла с них на единственный имеющийся у нее чистый лист пергамента нужный ей отрезок территории, и уже там, на этой схеме, как на карте, изобразила всю пройденную ими дорогу, причем сделала это очень подробно, и со всеми необходимыми отметками. На счастье, в доме графа пользовались особыми чернилами, сделанными из морских каракатиц. Что текст, что рисунки, сделанные этими чернилами, быстро высыхали, навечно сохраняясь на пергаменте, точнее, до тех самых пор, пока сама кожа не рассыпался от времени. Еще эти чернила были удобны тем, что совсем не выцветали со временем, и даже почти не расплывались в воде. И Кристелин принялась за работу.
С одной стороны желтоватого листа у нее получилась самая настоящая подробная карта со всеми необходимыми отметками. А на обратной стороне листа она мелким убористым почерком сделала множество примечаний: места, где они останавливались на отдых, расстояние между самыми заметными вехами той дороги, наиболее опасные участки, или же те, где можно было передвигаться сравнительно безопасно. Особенно тщательно Кристелин изобразила на схеме переход через горы — несмотря на всю опасность перехода через них, они произвели на девушку должное впечатление. Как-то давненько ей довелось услышать выражение: один раз побываешь на горной гряде — на всю оставшуюся жизнь заболеешь горами. И верно — Кристелин снова хотелось побывать там, среди гор, вновь увидеть их холодную и суровую красоту…
Работа увлекла ее, свободного времени у девушки было в избытке, так что в итоге у нее получились не обычные заметки, и не просто карта, а самая настоящая, бесценная подсказка для любого, кто захотел бы пройти через горную гряду. У Кристелин была прекрасная память, отменный глазомер, так что и изображение их пути, и заметки получились просто замечательные. Любой картограф, посмотрев на ее работу, пришел бы в восторг. Только вот у нее все никак не находилось повода показать эту карту графу. Впрочем, тот и не интересовался, чем занимается девушка в его отсутствие.
Граф приезжал изредка, и не оставался с ней больше, чем на день-другой. В один из своих приездов он выполнил давнюю просьбу Кристелин — показал ей те самые камни, Диа и Анте. Действительно, восхитительные бриллианты необыкновенной величины и огранки. Хранились они в комнате графа, в особом тайнике. Вернее, это был не просто тайник в толстом каменном полу: чтобы добраться до камней, надо было открыть несколько кодовых замков, и при этом еще надо было суметь отключить систему охраны, иначе можно было погибнуть от яда, наполнявшего несколько ловушек, предназначенных для возможных грабителей. Именно тогда потрясенная до глубины души Кристелин впервые увидела, как у графа, взявшего в свои руки эти удивительные камни, с ладоней заструился самый настоящий золотой свет. Казалось, его, этот дивный луч из золота, можно было потрогать руками, зачерпнуть горсть золотого света в свои ладони… Это было одно из самых необычных зрелищ, которые когда-либо видела девушка!
За эти краткие мгновения счастья Кристелин готова была простить графу свое одиночество, свои страхи, тревоги, сомнения. А они, эти сомнения, одолевали ее все больше и больше. Насчет развода со своей женой граф говорил одно и тоже: много неожиданных препятствий, потерпи, я делаю все, что могу, в конце концов все будет хорошо… При разводе, мол, возникли сложности: в брачном контракте графа со своей женой были пункты, согласно которым основанием для развода может быть отсутствие у графа законного наследника. Так что как только родится ребенок, развод может состояться без особых проблем. Ты, главное, сейчас напиши еще одно письмо отцу… Они писала снова и снова, граф уезжал с очередным посланием, а Кристелин оставалось терпеть, верно и преданно ждать очередного возвращения любимого, и еще надеяться, что привезенные им в следующий раз новости будут лучше предыдущих…