Плетеный человек
Шрифт:
И не хочу знать, внутренне хихикал я, для чего Голове и его супруге в его кабинете места “достаточно”, хех.
Тем временем орчина нарисовался. Челюстью отвис, глаза на меня попучил, аж в затылке почесал.
— Еба… кхм, — зыркнул он на супругу. — Это ты сам, Кащей, или тебя?
— Сам, после того как меня, — честно признался я. — Степаныч, разговор есть.
— Кхм, ну давай… ко мне ты не влезешь. Пойдём, — потопал орчина рядом со мной по коридору.
— В общем так, Степаныч. В Благом был нечистик. Сильный, очень. Всех металюдей он
— Э-э-э… ну ты, блин, даёшь, — озвучил Голова. — Новости у тебя, конечно, — почесал он затылок.
— Ты Голова, вот и думай, — припечатал я.
— Так-то да, конечно, — задумчиво протянул Степаныч, но встряхнулся. — Тебя там так? — уточнил он, вглядываясь в место сопряжение с байком.
— Угу.
— И… навсегда?
— Думаю — нет. И… погоди, — стал я отдираться от байка, благо до домика моего мы дотелепались.
А то сил от него отказаться не найдётся. И так очень обидно и неприятно было от байка отдираться. Больно — но это ерунда. И ещё быть торсом сразу стало как-то увечно, калечно… Неприятно.
— Буду отлёживаться и отрастать. Как змеюк, — справился я с внутренними переживаниями.
— Ну да, без хвоста никуда. И ноги не лишние, — охерительно смешно пошутил Степаныч.
— Ха. Ха. Ха, — весело посмеялся над изящной шуткой я, чем орчину несколько смутил, ну и поржал уже нормально.
— Тебе что жрать-то надо, Кащей? — собрался орк.
— Вообще-то ничего.
— Совсем?
— Совсем.
— А вроде…
— Ну, есть я могу, — признал я. — И даже вкусно. Но потребности не испытываю.
— Всё равно жри! Будут тебе жратву приносить, не помешает, — отрезал Степаныч. — Только какую?
— Да обычную, человеческую. Пофиг в общем, да и денег…
— Охренел?! — погрозил мне кулаком орчина.
— Калеку всяк обидеть норовит, — пригорюнился я.
Степаныч опять смутился — ну у меня, в моём положении, сиротинушка получилась на загляденье. Правда, смотря на мою ехидно-довольную морду, смущаться перестал.
— Скотина ты, Кащей, — осудил он остроумного и доброго меня.
— И ещё достоинств у меня есть, — довольно констатировал я. — Степаныч, ты с благовчанами подумай. А еда — херня…
— Чтоб жрал! — погрозил мне кулаком орчина.
— Хорошо, баба Лавр, — тоненьким голосом пискнул я. — Слушай, Степаныч. У меня к ведьмам дело.
— Думаешь помогут? Не хочу расстраивать, Кащей, но с такой…
— Да нет, отрасту я сам. Тут понятно что ведьмы не помогут. Просто разговор есть. А я на байк не полезу. А так по Зеленюкам…
— Зеленушкам! Вот достал уже, запомнить, что ль, не можешь?!
— Могу, но мне лень, — отмахнулся я. — Так вот, в таком виде, — посеменил я тросами по земле туды-сюды. — Ну, в общем не охота народ пугать.
— И не надо. Видок и вправду… тот ещё, — проявил невиданную деликатность Степаныч.
— Так вот, Степаныч, мне бы с Ладой Алой поговорить. Есть кому позвать?
— Найдём.
— Тогда я пополз. Спасибо.
— Не за что Кащей, — пробормотал орчина, явно в думах о том, что делать-то с новостями.
Ну а я пополз в домик. А Алая… вопрос не столько и столько в нашем банно-полевом. Просто я к ведьмам подходил, вопросы задавал, но как-то… Ну в общем, не очень общение. А с Ладой, при всех прочих равных, мы, хех, нашли общий язык. И не только, да.
В общем, досеменил я на тросах до лежбища, да и завалился. О судьбинушке своей, бессмертной, печалиться. Ну и вообще. И от “ломки”, которая у меня без байка началась, отходить.
— Это я вовремя с тобой в баньку-то сходила, Кащей! — охренительно деликатно выдала Лада, заваливаясь в домишку и выпучившись на полкащея. — Сейчас и не попробовала бы ни черта!
Я на это скорбно покивал. Орать, что я тут, на всякий, из тросов заменитель сплёл — не стал. А ну его на фиг. Но проблема, пусть и довольно… не знаю, глупая, но была. И тот факт, что если что — я ещё “огого”, а при желании — и тентаклемонстра натуральная, я озвучивать не стал. Нахрен и самому неинтересно. Но факт возможности — успокаивал.
— Ты знаешь, Кащей… ничем не поможем, ты уж прости, — встряхнулась, закусила губу и стала пыриться на меня с натуральной жалостью Лада. — Я вообще не понимаю, как ты живой-то…
— А я не живой, — с подываниями изрёк я. — Нежить я, Лада.
— И дурак, — ни за что, ни про что обидела хорошего Кащея меня ведьма.
— Сама такая. И я с тобой не по этому делу говорить хотел, вообще-то. Вам шкура ангела интересна?
— В смысле?
— В прямом. В Благом была крылатая тварь с огненным мечом. Назвалась Азария…
— Азраил?!!
— Азария, сам про Исруля слышал, — хмыкнул я. — Держал полог небывальщины над сотнями квадратных километров, нечистиков не пуская. В общем, судя по всему — ангел. Так интересно?
— Да, — не стала ломаться Лада. — Что хочешь за шкуру?
— Не всю шкуру, — уточнил я. — У меня с гардеробом, — указал я на обрывки кожанки, — некоторый беспорядок. Про штаны с ботинками даже не говорю, — тяжело вздохнул я над тяжёлой судьбой одежды. — Но кусок — могу представить.
— Так хочешь-то что?!
— Обучения. Я к вашим подходил…
— И не послали подруги? Мы, вообще-то, мужиков не учим!
— А говорила — не феминистки!
— Не феминистки! Просто… подход разный! И обучение у нас… В общем, учиться — это в Меллорн. У них там чуть ли не учебники есть. И схемы и прочее. У нас… мы чувствуем, понимаешь, Кащей?
— Эмпирический подход. На основе чувств-с, — покивал я.
— Считай, что так.
— Ну и зашибись. Мне нахрен не сдались всякие мячи ярости и прочие молнии. Мне нужно ПОЧУВСТВОВАТЬ разницу… да между нежитью и житью, например.