Пли! Пушкарь из будущего

Корчевский Юрий Григорьевич

Решив не откладывать дело в долгий ящик, я отправился к городскому главе. Должность эта была выборная, на нее уважаемые люди города выбирали достойного мужа из числа дворян. Шел я к голове в первый раз, раньше как-то не было необходимости. Дом городского главы, или управа, как ее здесь называли, был недалеко от торга. Я подъехал на возке, вбежал по ступеням. В приемной сидел писарь, обложившись бумагами, и гусиным пером чесал нос:

– Можно ли поговорить с городским главою?

– Он занят, подожди.

Я хмыкнул, времена меняются, а нравы те же.

Наконец открылась дверь и вышел дородный господин в жилетке и брюках черного цвета.

Ему бы черный пиджак и галстук, ничем бы не отличался от чиновников моего времени.

Я встал с лавки, попросил уделить время для разговора. Мы зашли в скучно обставленную комнату, мне указали на стул. Присевши, я коротко изложил суть своей просьбы – организовать нечто вроде ополчения для борьбы с ворами и разбойниками. Городской голова постучал пальцами по столу.

– Дело, может, и хорошее, да нужны деньги и люди.

Ешкин кот, ему бы еще пару телефонов на стол и вместо писаря длинноногую секретаршу. Я поблагодарил и извинился за оторванное время. Видно, бюрократия родилась раньше, не при советской власти, а значительно раньше. Действовать сам я не мог, меня могли обвинить в самоуправстве или самосуде. Я сел в возок и задумался. Скоро я уеду в Москву, надо ли начинать новое хлопотное и наверняка затратное дело? С другой стороны, сидеть просто так было скучно. По натуре я был человек деятельный, активный. Да и для города дело было полезным. Решил съездить на княжеский двор, посоветоваться с Афанасием. Этот «серый кардинал» хорошо знал все городские новости и местную политику. Афанасий был во дворце, и я ему выложил про свою задумку и посещение городского головы. Слушавший сначала внимательно, при упоминании слов головы откровенно засмеялся.

– Глава ничего решать не хочет, перевыборы скоро, он знает, что его не выберут, не приглянулся, вот и делать ничего не хочет. Чего ж сразу ко мне не подошел?

– Так ведь думал, что эти дела городские власти решают, чего же сразу к князю идти?

– Ладно, лекарь, иди пока. Я поговорю с нужными людьми, зайди дня через три.

Дел хватало и в госпитале, здесь долечивались раненные в смоленском походе, кого удалось привезти живыми. С тяжелыми я занимался сам, показывая и объясняя все своим помощникам, с выздоравливающими или легкоранеными они справлялись сами. Во время недолгих минут отдыха я размышлял, кого оставить вместо себя управляющим моими предприятиями.

Продавать пока дом, сахарный заводик, ярмарку с аттракционами, лесопилку не хотелось. К тому же надо было определиться с кораблем и с долей в банке. Продать все это можно было быстро, желающих купить прибыльное производство хватит. Но что мне делать, если в Москве дела не заладятся или придется возвращаться?

Поскольку мое решение коснется не только меня и членов моей семьи, но и сотни поверивших мне людей, выбор надо было тщательно обдумать.

Я прикидывал, кого достаточно хорошо знал, кто потянет дело и не обманет. Тщательно я взвешивал каждую кандидатуру. Сидор – воин хороший, человек надежный, но всю жизнь сидел на княжеском жалованье, в торговле и производстве ничего не смыслит, дело может развалить. Никита Иванов – управляющий банком – человек, конечно, надежный и опытный в коммерции, но наверняка руки до такой мелочи, как лесопилка, не дойдут, опять дело пострадает. Мне представлялось, что в Москве, на новом месте деньги я зарабатывать смогу не сразу – пока лечебницу построю или куплю. Надо, чтобы в Рязани производства работали, доход давали. Пожалуй, оставался Тимофей, управляющий сахарным заводом во Власьеве. Хватку свою проявил в новом деле, честность доказал, с производством знаком. Осталось ввести в курс дела по лавке, что торговала досками, и аттракционам. Причем у него есть дом в Рязани, жить может и во Власьеве, и в Рязани. Да, пожалуй, стоит остановить свой выбор на Тимофее. Лучшей кандидатуры у меня не было. Сделав мысленный выбор, я успокоился и пошел к Анастасии.

– Приближается время, когда надо будет отъезжать в Москву. Решай сама, кого из челяди возьмешь с собой, что из вещей. Я думаю, что через неделю надо будет трогаться в путь, скоро дожди, дороги развезет, правда, можно путешествовать на корабле.

Тем временем, легок на помине, в Рязани по делам появился Тимофей. Я пригласил его в свой кабинет и предложил новую должность – управлять всеми моими делами в Рязани в связи с моим предстоящим отъездом в Москву.

Тимофей мялся, боясь принимать решение, и я понимал: все-таки его трудами построен сахарный заводик, вложено немало трудов и сил, он прикипел к нему и знал каждую доску. И сейчас придется все передавать другому человеку. Конечно, приезжать и контролировать он будет, но это уже другое. Попросил дать на раздумье три дня, если он найдет себе хорошую замену, то вопрос должен бы решиться.

В госпитале я собрал своих помощников, объяснил, что уеду в Москву исполнять государево дело – открывать аптекарскую школу, если есть желающие, пусть скажут. После некоторого молчания и раздумья согласились два человека – Михаил и Маша. Остальные решили остаться в Рязани. Понять их можно – налаженное и любимое дело. Круг пациентов, уважение в народе, семьи.

Тем более госпиталь я закрывать не собирался. Дав ребятам, что собирались со мной, неделю отдыха до отъезда на сборы и наказав быть на судне, я осмотрел несколько больных и отбыл домой. И самому надо собираться.

Дома царила суета, Анастасия отбирала вещи, укладывала их в сундуки и узлы, затем снова доставала, перебирала вновь. Я понял, что буду только мешать. Что мне собирать – сумку с инструментами, сменную одежду да оружие, что я успел здесь приобрести, пистолеты да винтовальное оружие.

Решил съездить на судно. Здесь тоже кипела работа: грузился провиант, менялись по необходимости снасти, штопались паруса. Судно приводилось в порядок, команда была занята работой. Кормчий хорошо знал свое дело, кого-либо подгонять или указывать на упущение не приходилось.

Наступил день отъезда. С утра несколькими рейсами возка я отправил челядь с их и моими личными вещами на судно. Дом как-то вмиг опустел, оставалось лишь несколько человек, неприкаянно бродивших по дому. Наконец и мы были готовы. Уселась вся моя семья – Анастасия и Мишенька. Потап взгромоздился на облучок, и мы поехали к пристани. Судно уже было готово к отплытию, ждали только нас. Я провел семью в крохотную каюту, холопы снесли вещи. Я спустился на пристань и напомнил Потапу, что через две недели ждем его с возком в Москве. Если и в Рязани пешком ходить несподручно, то в Москве и подавно, тем более московские колымаги были без рессор, а к комфорту привыкаешь быстро. Взбежав по трапу на судно, я бросил прощальный взгляд на Рязань, поклонился городу. Здесь я стал богат, пользовался авторитетом, а как-то встретит Москва?

Настя с сыном стояли на палубе, и на глазах жены выступили слезы. Я обнял ее и крикнул кормчему:

– Отчаливай!

С кнехтов сброшены канаты, судно потихоньку отваливает от причала, наконец следует команда:

– На весла!

Ушкуй выходит на стремнину, ход становится тяжелым, сказывается груз и встречное течение. Но вот, поймав ветер, поставили паруса и увеличили ход, так что вода зашипела под форштевнем, мы стали удаляться от города. Пожитки челяди побросали в трюм, все толпились на палубе, облокотившись на борта, любовались окрестностями. Очень немногие из простолюдинов могли позволить себе путешествие, в основном только мужчины, собираясь в ратный или торговый поход или в поисках работы. Женщины были дома, многие дальше чем на несколько верст от Рязани за всю свою жизнь не удалялись. Теперь с жадным любопытством разглядывали берега, прибрежные деревни, обмениваясь впечатлениями. Поскольку на борту были женщины и ребенок, всухомятку есть не стали, около четырех часов пополудни пристали к берегу в красивой бухте, развели костер, приготовили супчик с мясом, достали еще домашние пирожки и расстегаи.