Плод воображения
Шрифт:
Впрочем, над этой задачей долго мучиться не пришлось. Их ослепил свет, неожиданный, как удар из темноты. В первое мгновение обожгло глаза; наступила временная слепота, но под веками продолжали пульсировать фантомные вспышки. Параход оттолкнул ее в сторону. Она поразилась быстроте его реакции, но тут же поняла, что он если и не ожидал нападения, то, по крайней мере, о чем-то таком догадывался.
Жесткое приземление на асфальтовую дорожку перед гаражом едва не вытряхнуло из нее скелет, однако она так и не выпустила пистолет из сведенной судорогой руки. И очень кстати — тишину разорвали выстрелы. Одна пуля срикошетила от металлических ворот, а вторая, по-видимому, попала в цель. Параход зашипел и яростно
К этому времени Лада уже кое-что различала, хотя всё еще находилась в конусе слепящего света нескольких мощных фар. Она могла оценить свое положение, которое выглядело безнадежным. Чахлые кусты по обе стороны дорожки служили смехотворным прикрытием, тем более что, падая, она до них и не долетела. Чувствуя себя выброшенной на берег медузой, она всё-таки попыталась убраться из освещенного пятна. Боковым зрением она заметила торчавшие из зарослей ноги Парахода в джинсах и говнодавах. Одна нога как-то нехорошо дергалась, и Лада мельком подумала, было ли это в его видениях будущего, когда он рассказывал ей, что однажды она его спасет, — а если было, то зачем называть сделкой утешительную сказочку для маленькой умирающей дряни…
Но оставалась некоторая вероятность того, что он ранен не слишком тяжело и просто пытается уползти в темноту. Она могла бы сделать то же самое… если бы в эту секунду не спросила себя: «Какого черта? Разве ты не за этим сюда приехала?»
Всё сделалось пронзительно ясным и не осталось неоплаченных долгов — во всяком случае, на этом свете. Откладывать дальше было ни к чему и незачем.
Она встала на колени, понимая, что никакая сила уже не поднимет ее на ноги. Пистолет, который она держала двумя руками, весил несколько тонн. Ей казалось, что она совершает самое медленное движение в своей жизни, — вероятно потому, что последнее. И невидимому противнику, наверное, тоже так показалось, по крайней мере, он этим воспользовался.
Следующая пуля попала ей в живот — ударила прямиком туда, где гнездилась болезнь, и, хотя Ладу качнуло назад, у нее на лице появилась гримаса, в которой с большим трудом угадывалась перекошенная улыбка: сейчас раскаленный свинец выжигал то, от чего ее не смогли избавить ни радиация, ни скальпели, ни передовая фармакология, ни хилеры.
Смерть действительно освобождает — теперь она точно знала это. Но не только освобождает. Иногда тот, кто нанес тебе смертельную рану, умирает чуть раньше, и это единственная компенсация, на которую ты можешь рассчитывать напоследок.
Лада завалилась на бок. С разорванными брюшными мышцами и внутренностями нечего было и мечтать о том, чтобы выпрямиться, но повернуть голову она еще была в состоянии. Зрение под конец сделалось на редкость острым, а голова — ясной. Единственное, что немного мешало, это завеса дождя.
Лада увидела, что к «роверу» приближается высокий мужчина плотного телосложения, с наголо обритой головой, которую он держал так, словно у него сломана шея. Глазных яблок у него не было. Он выглядел висельником, освобожденным из петли, и уж во всяком случае окончательно и бесповоротно мертвым, однако двигался быстро и почти бесшумно. Тот, кто минуту назад помешал Параходу и Ладе убраться подальше и жить недолго, но счастливо, теперь палил в незваного гостя из пистолета, расстреливая обойму. Оказалось, что это Рыбка. Надо отдать ей должное — она не дрогнула и не пыталась сбежать. Неподвижно стояла, прислонившись к кузову внедорожника, и стреляла в существо, которое никак не реагировало на крупнокалиберные пули, выпущенные практически в упор. А потом оно подошло к ней вплотную, и послышался хруст (Лада сильно подозревала, что подобный звук раздастся, если одновременно сломать пару десятков шейных и спинных позвонков), после чего парочка — убийца и жертва — удалилась в темноту, и остался только ощетинившийся горящими фарами «ленд ровер» с вмятиной во всю переднюю дверцу и секущий ледяной дождь, который неутомимо поливал город-призрак.
120. Параход: «Кажется, мне повезло»
Она умерла у него на руках, и на этот раз, едва он сунулся в чужие владения со своей жалкой взяткой, смерть ясно дала понять, что ей надоело ждать. Больше он не пытался — настойчивость могла дорого обойтись ему, но прежде всего Сероглазой. Под конец она пришла в себя и произнесла только три слова: «Оставишь меня здесь». Он понял, что это даже не последняя просьба, а приказ, причем не из тех, которые можно нарушить из якобы «гуманных» соображений. Несмотря на место, проливной дождь и развороченный пулей живот, это не была собачья смерть. Сероглазая хотела остаться здесь, и Параход прекрасно понимал почему. Он и сам хотел бы остаться.
Чудовищная усталость навалилась на него. Даже дышать было трудно, хотя еще недавно он подыхал от удушья и, когда пришло внезапное спасение, думал, что не надышится. Но мальчишка назначил ему следующую встречу, которая должна была состояться не здесь, а в двух тысячах километров отсюда, притом очень скоро — через неделю. Параход знал, что должен успеть. У него не было другого выхода. Он — единственный, кто имеет хотя бы отдаленное представление о том, что происходит, и, возможно, единственный, кто сможет это остановить.
Он не видел лица мальчишки в кромешном мраке подземелья, но чувствовал, что тот улыбался, когда говорил: «В следующий раз — никаких городов-призраков. Никаких избранных, никакого гандикапа, никаких „креатур“. Сыграем по-взрослому. В мегаполисе. Так, чтобы вокруг было миллионов десять народу. Если ты не приедешь, я найду кого-нибудь другого. Дураков всегда хватает».
Land Rover Discovery. Бронированная модификация с баллистической защитой, выполненной в соответствии с европейским стандартом B6. Выдерживает обстрел из огнестрельного оружия, заряженного патронами калибра 7,62 НАТО (7,62x51 миллиметр), и защищает пассажиров от действия ударной волны заряда мощностью 15 килограммов в тротиловом эквиваленте, активированного в непосредственной близости от автомобиля, а также от взрыва двух ручных гранат под днищем. Масса 3,5 тонны, усиленная подвеска, шестипоршневые передние тормозные механизмы и четырехпоршневые задние, специальные шины Goodyear, устойчивые к проколам. Интерком, сирена, система пожаротушения в моторном отсеке, дополнительный аккумулятор и специальная выпускная система, защищенная от постороннего вмешательства. Пятилитровый бензиновый двигатель V8 мощностью 375 лошадиных сил, шестиступенчатая автоматическая коробка передач. Разгон с нуля до ста километров в час за 10,6 секунды…
Стоило ему положить руки на рулевое колесо, обтянутое бычьей кожей, как он узнал об этом куске железа на колесах всё. Или почти всё. Кроме главного. За свои шесть десятков лет, прожитых в мире, где мужское достоинство находилось в прямой зависимости от стоимости бензинового божка, он так и не удосужился получить водительские права, а представление о вождении имел чисто теоретическое. Считал, что дешевле ездить на такси, полезнее — на велосипеде, а кайфовее — на воображаемом «харлее», забив косячок под музыку «Steppenwolf» или «Bob Seger System».
Теперь, когда от умения управлять машиной зависела жизнь, Параход жалел о своей легкомысленной самонадеянности. Он истекал кровью и, возможно, сдохнет от кровопотери, если не доберется до больницы в ближайшие несколько часов. На первое время он кое-как заткнул дыру в правом боку при помощи бинтов из аптечки в салоне «ровера», оказавшейся нетронутой. Пригодились также перекись водорода, йод, статин, антисептический пластырь. Но очень скоро всё это превратилось во влажную массу, которая напоминала пригревшуюся под курткой полуживую тварь, понемногу вгрызавшуюся во внутренности. С болью он кое-как справлялся. Огнестрельная рана была несмертельной, однако кровотечение возобновлялось при любом неосторожном движении.