Плохая девочка. 2 в 1
Шрифт:
Боже. Я ее целую. Я делаю это!
– Кай, – девушка помогает мне расстегивать свою блузку.
Нетерпеливо рвет в стороны ткань, и пуговицы летят в разные стороны. Она совсем забылась, потеряла контроль.
«Твою мать! – стучит у меня в висках. – Что же ты делаешь, сукин сын?»
А Мариана в это время крепче сжимает вокруг меня свои ноги, и давление в моих плавках возрастает. Я грубо сдираю с нее бюстгальтер, сминаю пальцами ее нежные груди и ласкаю языком соски.
–
Словно напоминает, почему мы должны остановиться.
Почему нам не стоит делать этого.
Только сейчас я не в силах этого вспомнить. Желание обладать ею сильнее. Мои пальцы забираются Мариане под юбку, впиваются в ягодицы, а затем нащупывают кружево нижнего белья. Я подцепляю его, тяну вниз и вдруг останавливаюсь.
Меня словно окатывает ледяной водой.
Я сажусь на постели, пытаясь перевести дыхание.
Мариана приподнимается и прикрывает руками грудь. В ее глазах вспыхивают удивление и испуг.
– Ты похожа на одного человека. – Говорю я, не дожидаясь, пока она спросит.
– На кого? – Девушка вжимается в изголовье кровати.
На нее тоже словно обрушивается понимание того, что мы только что чуть не сделали.
– На мою одноклассницу. – Тяжело произношу я. – Мне всегда казалось, что она притворяется, будто чище нас всех, и я ужасно хотел доказать всем вокруг, что святых не бывает. Что все мы одинаковые, и мысли у нас похожие. Черные. – Мне хочется курить, и я глотаю вязкий ком слюны. – Оливия умерла. Скоро два года, как ее нет.
Глаза Марианы округляются.
– Что… что с ней случилось?
В этом растрепанном виде, с припухшими от поцелуев губами, в попытке стыдливо прикрыться ладонями девушка выглядит еще сексуальнее.
– Я ее убил. – Признаюсь я.
Все, чего я касаюсь, умирает, портится, превращается в грязь. Это правда.
Мариана перестает дышать. Смотрит на меня и будто не хочет верить. Видимо, я высказался не достаточно убедительно.
– Ты девственница? – Спрашиваю ее в лоб.
Вместо ответа она несколько раз робко кивает и подтягивает к груди покрывало. Ее слегка лихорадит.
– Тогда тем более не стоит предлагать себя кому попало. – Усмехаюсь я.
– Я… – Но так и не договорив, Мариана умолкает.
Она натягивает покрывало почти до подбородка. Ее плечи дрожат.
– Ты ничем не лучше ее. – Вздохнув, говорю я. – Никто не лучше. И что бы ты из себя не строила… – Я срываю с нее покрывало и голодным взглядом еще раз обвожу ее обнаженную грудь. – Ты плохая девочка, Мариана. И ты только что готова была отдаться тому, кто тебя ненавидит.
Сводная сестра не успевает ответить мне: в следующее мгновение за окном раздаются звуки полицейских сирен.
Мариана
– Так ты вызвала полицию? – Кай мечет в меня убийственный взгляд. –
Я не шутила там, в бассейне. И не жалею об этом. Я действительно сообщила по телефону, что в моем доме собрались неизвестные люди.
– Тупица! – Восклицает он прежде, чем я успеваю хоть что-то ответить.
Бросается прочь из спальни. Звуки его шагов по лестнице отдаются эхом в моих ушах. Но, как бы он не торопился, звонок в дверь раздается раньше, чем сводный брат оказывается внизу.
«Тупица»…
Пожалуй, он прав.
Я поднимаюсь с постели, собираю вещи и плетусь в свою комнату. В коридоре все еще стоит запах табака и чужих духов. Оказавшись в своей спальне, я запираю дверь на замок и сползаю по стене. С первого этажа раздаются звуки голосов.
Кай теперь совершеннолетний, пусть сам разбирается.
Мне плевать.
Я даже не пытаюсь одеться, все мое тело горит, хочется содрать с себя кожу. Но сильнее всего горит где-то внутри, возле сердца.
«Не стоит предлагать себя кому попало», – издевательски звучит в голове голос сводного брата.
А ведь я действительно была готова на все пару минут назад. Он говорил со мной нежно, не так, как обычно. И выглядел так, будто искренне сожалел. В конце концов, Кай ведь защитил меня. Он заступился, выгнал всех этих людей из нашего дома. Мне же не приснилось все это? Нет?
А когда все ушли, и мы остались вдвоем, мне сразу стало легче. Никогда бы не подумала, что рядом с ним мне будет спокойнее. Но так и было.
Боже, неужели, меня тянет к человеку, которого я считаю совершеннейшим мерзавцем?
– Мяу.
Из-под кровати выбирается Хвостик. Идет ко мне на руки.
– Вот ты где. – Беру его на руки и прижимаю к обнаженной груди. – Прятался здесь от этого шума?
Его тонкие коготки царапают кожу. Котенок прячет мокрый нос мне подмышку и начинает мурлыкать. От слез мои глаза щиплет, нос закладывает.
Как же унизительно, господи!
И самое страшное, что мой сводный брат абсолютно прав.
Это было слишком.
Я позволила ему целовать меня. Позволила раздевать, прикасаться к моему телу. И я готова была на большее. Как можно было это допустить? Мое сознание словно помутилось: все происходило будто во сне, и у меня не было сил этому помешать.
Даже сейчас мое тело тоскует по нему. Горит, просит новых прикосновений и объятий, новых ласк – таких жестоких и грубых. Везде, где его губы касались меня, кожа все еще пылает, требуя продолжения.
Где же моя гордость? Что же я творю?
Наклоняюсь спиной на дверь и пытаюсь отдышаться. В животе разрастается оглушающая пустота. Я знаю, чего хотела. Помню, что мне было нужно. «Вот, что чувствуют все те девушки, которых он обнимает и целует» – эта мысль пульсировала у меня в висках, когда Кай уронил меня на постель.