Плохая девочка
Шрифт:
– Ей девятнадцать по человеческим меркам, - сухо проговорил Элайджа и сделал еще глоток. Этот разговор начинал напрягать. Несмотря на то, что отец в конце концов бы все равно обо всем узнал, Элайджа не хотел обсуждать эту тему раньше времени. Особенно - с Клаусом, который с таким счастьем злорадствовал, что у старшего Майклсона закралась мысль о том, что было бы неплохо периодически вот так радовать младшего братца. Всего лишь нужно было совершать вещи, которые отец назвал бы глупостью и недоразумением…
– Ты не знаешь самого интересного, сестра, - ухмыльнулся
– Эта счастливая студенточка-избранница нашего брата - ни кто иная, как последняя представительница рода Петровых…
– Катерина?!
– не сдержалась Ребекка, и на ее лице появилось выражение крайнего недоумения и какого-то раздражения.
– Эта высокомерная стерва? Серьезно, Элайджа?!
Элайджа тем временем сделал еще глоток, чтобы сдержаться и не швырнуть в Никлауса чем-нибудь тяжелым. Помолчав пару мгновений, он спокойно посмотрел на сестру.
– Обсуждения излишни, дорогая сестра. Это только мое дело.
– Только пока о ваших отношениях не узнал отец!
– вспыхнула Ребекка и сжала руки в кулаки.
– Ты подставляешь всех нас! Он будет недоволен… А когда отец недоволен, то…
– Я прекрасно знаю, что происходит, когда отец недоволен, - холодно заметил Элайджа и, отставив бокал в сторону, поднялся с места.
– Это мои проблемы, и я сам с ними разберусь. Ваше дело - не попадаться под горячую руку отца.
На этих словах Элайджа уже хотел покинуть брата и сестру, как Клаус остановил его последней фразой.
– Майкл просил встретить его на полпути. Выдвигаетесь через час.
– Мы с Ребеккой?
– переспросил Элайджа и приподнял одну бровь.
– А ты?
Клаус скривился и усмехнулся.
– Я всего лишь паршивый бастард, не забывай, брат.
Элайджа нахмурился, но ничего не ответил. Развернувшись, он направился прочь.
*
Часы летели слишком медленно, а все потому, что Кэтрин узнала, что следующие два дня Элайджи не будет в Академии. Клаус хмуро сообщил, что он вместе с сестрой отправился навстречу отцу, но Кэтрин все же почему-то ощущала странное беспокойство. У них не было времени попрощаться, поэтому девушке удалось лишь поймать мимолетный взгляд куратора во время обеда.
Секунда за секундой, минута за минутой Кэтрин размышляла обо всем произошедшем, пытаясь найти разумное объяснение своей тяги к куратору. Никаких объяснений найти не получалось. Она просто чувствовала, что снова хочет оказаться в его руках. Снова хочет почувствовать поцелуи и прикосновения Элайджи. И самое ужасное, что даже от обычных мыслей Кэтрин так воспламенялась, что сердце начинало стучаться быстро-быстро, а на щеках появлялся румянец.
В последний вечер перед приездом куратора Кэтрин ложилась спать с непонятным предвкушением чего-то прекрасного. Закусывая губу, девушка никак не могла заставить себя перестать думать об Элайдже, его руках и губах, его теле, нависающем над ее хрупкой фигурой…
Когда раздался тихий стук в дверь, Кэтрин не сразу поняла, что вскочила с постели и в одной рубашке рванула к двери почти на автопилоте. Распахнув дверь, девушка застыла. Перед ней стоял куратор Майклсон: совершенно мокрый от дождя, который не прекращался вот уже несколько дней, и с жадностью впивающийся взглядом в Кэтрин.
Сердце девушки застучало так сильно, что, кажется, было готово вырваться из груди. Только сейчас, в этот момент, Кэтрин поняла, насколько сильно ей не хватало куратора эти два дня. Конечно, она не переставала думать о нем, но это было совсем не то…
– Привет, - прошептала Кэтрин и закусила губу.
Не произнося ни слова Элайджа ухватил девушку за талию и, притянув к себе, захлопнул дверь в ее комнату. Кэтрин, не теряя ни мгновения, потянулась к губам куратора, но он лишь нетерпеливо отпер дверь в свои комнаты и втянул девушку внутрь. Оставшись вне досягаемости чьих-либо любопытных взглядов, они наконец-то слились в глубоком поцелуе.
Кэтрин ощущала, как ее тонкая ночная рубашка пропитывается влагой от мокрой одежды куратора, но ей было все равно. Ее так сильно трясло от понимания того, что она наконец-то в его руках, ощущает его губы на своих губах, что все остальное отходило на второй, а то и третий план. Тем не менее, Элайджа заметил дрожь Кэтрин, поэтому прервал поцелуй, на что девушка недовольно простонала, хватаясь за мокрую куртку куратора.
– Ты дрожишь, - тихо проговорил Майклсон и покачал головой.
– Наверно, мне стоило сначала привести себя в порядок, а потом идти к тебе…
– Нет!
– почти прошипела Кэтрин и снова потянулась к губам куратора, но он остановил ее. Девушка недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Что еще?! Вас не было два дня, куратор Майклсон! Я имею право хотя бы на поцелуй?!
Элайджа несколько мгновений молчал, а потом чуть слышно рассмеялся. Пригладив волосы Кэтрин, он пальцами провел от шеи до груди девушки, заставляя ее задрожать с новой силой.
– Рубашка совсем промокла, - хриплым голосом проговорил Элайджа и, потянувшись к Кэтрин, добавил, - ее нужно снять.
========== 11. ==========
– Рубашка совсем промокла, - хриплым голосом проговорил Элайджа и, потянувшись к Кэтрин, добавил, - ее нужно снять.
Дальше все происходило так быстро и одновременно невыносимо медленно! Кэтрин мечтала о том, чтобы можно было растянуть эти мгновения на дни и недели. Но в то же время удавалось с трудом сдерживать свои порывы, чтобы действительно насладиться всем сполна.
Элайджа аккуратными движениями начал расстегивать рубашку Кэтрин, а она в свою очередь чуть ли разорвала на нем куртку и, вцепившись в рубашку, притянула ближе к себе, потому что даже минута без его поцелуев казалась сущим адом. Майклсон терпеливо ответил девушке на поцелуй, продолжая свои действия. Когда рубашка Кэтрин оказалась на полу, возле ее ног, Элайджа чуть отодвинулся, словно осматривая девушку, как произведение искусства. В свете луны, которая освещала комнату, Кэтрин показалась Элайдже действительно нереальной.