Плохие парни по ваши души
Шрифт:
— Джейн? — звучит беспокойный голос отца, но словно издалека. Словно он находится на другом конце необъятной вселенной.
Я почему-то не в состоянии ответить ему. В горле ощущается адская сухость, и возникло такое ощущение, что если бы я сумела испить Тихий океан, то все равно не утолила бы жажду.
— Все… хорошо, — только спустя минуту, или две, произношу я крайне неуверенно. — Можно мне воды?
Отец срывается с места, оставляя светлое кресло опустевшим. Он наливает мне жидкость в стакан из стеклянного графина, который стоит
— Держи, — протягивает мне, и я залпом все до последней капли.
Мне хочется задать папе вопрос, который, как ни странно, беспокоит больше всего.
«Папа, а кто такой Росс? Почему я помню его имя? Его руки? И то, как будто бы он спас меня?»… только это уже не один вопрос, но я сомневаюсь в способности отца дать мне ответы.
Однако это не останавливает меня, и я открываю рот, чтобы озвучить мысли вслух, но в палату входит врач, лицо которого я смутно помню. Он строго оглядывает отца через свои узкие очки.
— Мистер Мортис, время посещений ограничено, — говори он, но его голо, на удивление, звучит мягко. — Пациентке… вашей дочери нужен отдых.
Я только и делаю, что отдыхаю.
— Могу я остаться с ней еще на какое-то время? — с мольбой отзывается папа, вновь крепко сжимая мою руку.
— К сожалению, это невозможно, — качает головой доктор. — Нужно провести кое-какие стандартные процедуры.
— Вам известно, кто я?
— Само собой, мистер Мортис. Ваша должность не дает никаких привилегий относительно посещения. У нас строгие правила. По-моему, вы сами настаивали на этом.
— Да, — отец раздраженно взмахивает рукой.
Доктор чуть улыбается.
— Все будет в порядке. Приходите завтра.
— Конечно же, я приду завтра, — бурчит папа и поворачивается ко мне. Его губы дрожат, когда он тянет их в улыбке. — Детка, мне нужно идти. Но завтра я навещу тебя, утром! — он воодушевляется от собственных слов. — Оливия очень хочет увидеться с тобой. Ты не против, если мы придем вместе?
Я сдвигаю брови, озадачиваясь кое-чем.
— Кто такая Оливия?
Папа теряется.
— Она… моя новая жена.
Я открываю рот в беззвучном: «Ооо».
Выходит, что мои родители разведены… Замечательно.
— Ладно, — я вяло киваю. — Пусть приходит.
Папа сияет на моих глазах.
— Спасибо, детка, — на мгновение он прижимается потрескавшимися губами к тыльной стороне моей ладони. — До завтра, — поднимаясь с кресла, целует меня в макушку и вместе с доктором покидает палату.
Меня оставляют одну. Наконец-то.
Это неописуемое чувство — когда ты дышишь одиночеством. Вбираешь в себя с воздухом каждую частичку свободы и выдыхаешь все проблемы. Хотя бы на время, чтобы потом снова позволить чужим словам блуждать в твоей голове, и снова чувствовать себя тяжело.
А пока я наслаждаюсь в компании самой себя. Даже не знаю, откуда у меня такие чувства, и откуда они мне знакомы. Возможно, до аварии я тоже была такой? Или наоборот — общительной?
И какую роль в моей жизни «до» играл загадочный Росс?
Эйден
Еще никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя паршивее, чем сейчас.
Даже когда расставался с Джейн прошлым летом.
Тогда я подсознательно был убежден в том, что мы еще встретимся.
Так и вышло.
Я потерял ее. Затем обрел. И вновь потерял.
Наши отношения — ну чем не американские горки? Дикие, сумасшедшие, непредсказуемые.
Но сейчас я сломлен и потерян.
Сейчас во мне нет и толики той уверенности, которая раньше помогала двигаться дальше, что я и Джейн вновь станем единым целым.
Она потеряла память. Джейн… Что еще может сделать мою жизнь по-настоящему адской? Прежние проблемы в одно мгновение превратились в кучку бессмысленных событий. Без преуменьшения, Джейн стала центром моего мироздания. И потерять ее навсегда… Черт! Я даже не могу выразить, как бы тяжело мне было, если бы она все-таки погибла.
Я должен быть благодарен. Богу, или кому там еще, за то, что они позволили Джейн остаться со мной. Хотя так ли это? Ведь она не помнит меня. Ничего не помнит, кроме Росса. И, признаться, я дьявольски устал ломать голову над вопросом, какого хрена так происходит?
Почему он?
С чего вдруг?
Не знаю… и это сводит меня с ума.
Единственное, что мне остается, — это требовать объяснений у той, кто заварил всю эту кашу. Возможно. Я сказал «возможно». Не понимаю, как она вообще может что-то знать. Я совершенно ничего не смыслю, но должен во все разобраться.
Анна вышла из палаты Джейн, и та… просто встала на ноги. После такой сумасшедшей аварии! После того, как была в коме!
Она была в коме, мать вашу!
Эта блондинка с тараканами в голове явно замешана во всем произошедшем. Но каким образом?
Я обязан выяснить это.
Я покидаю свой дом в полубессознательном состоянии. Как я добрался туда — остается загадкой, потому что я внезапно стал склеротиком. Может, оно и к лучшему? Любая лишняя минутка с осознанием, что меня не существует для Джейн, делает эту жизнь самой настоящей задницей.
У меня ощущение, будто кто-то другой, а не я, садится в автомобиль. Кто-то другой заводит мотор. Кто-то другой выезжает на дорогу и мчится к дому Анны Гарнер. Кто-то другой превышает скорость, иногда подрезает другие тачки. Отличное оправдание, не правда ли? Это делаю не я, совсем не я.
Смотрю на дорогу сквозь туман, застилающий глаза. П ротираю их кулаком и на секунду отвлекаюсь. Но этого мгновения достаточно, чтобы чуть не попасть в аварию. Машина, с которым я едва не «поцеловался», издает раздражающий и нескончаемый гудок.