Шрифт:
Искусного кормчего воспитывают только бури.
Его загнали в капкан, как простого лоха, и Василий легко купился на эту тактическую элементарщину в банальной житейской ситуации. Было уже позднее время, он торопился с работы домой, пытаясь хоть частично сократить дорогу, под аркой столетнего строения стояли несколько типичных образцов конфликтной по любому поводу породы хамо квазисапиенс, и, дабы оградить себя от неожиданных и совершенно
Решив немного вернуться и поискать другой путь, Василий дал вынужденный задний ход, и тут же обнаружил, что бдительные загонщики из подворотни шли за ним, прижимая его к тупику, не имевшему даже лазеек.
Василий понял, что, похоже, основательно влип в потенциально неприятную историю, и пошёл к ним навстречу, чтобы выйти на свет фонаря и подарить себе хоть какой-то шанс.
Их было пятеро — здоровенных парней в районе тридцати лет. Все они были заметно подшофе, но не настолько, чтобы не забить даже голыми кулаками до смерти случайного бедолагу.
Василий слегка растерялся от неожиданности ситуации. Он был совершенно не готов к подобным жизненным сюрпризам, поэтому не знал, как надлежит в них себя вести. Он решил начать первым, чтобы максимально реализовать мирный исход возникающего буквально из ничего несуществующего противоречия.
— Ребята, я не курю, не пью, и денег у меня тоже не осталось. Могу предложить лишь продукты и две бутылки пива, — он протянул загонщикам руку с полиэтиленовым мешком.
— Тебя это уже не спасёт… — угрюмо сказал тот, что был крайним слева. Остальные пока в выжидании молчали.
— Я что, случайно зашёл на вашу контролируемую территорию?.. — Василий лихорадочно искал варианты разрешения ситуации без жертв в виде себя самого. — Тогда прошу извинений… Я здесь живу совсем недавно, ещё не сориентировался в пространстве…
— Ты зря это сделал, — сказал явный главарь всё тем же неживым тоном. — Мы не любим чёрных и узкоглазых тоже. Россия — только для русских, — это был определённо не их лозунг, просто они пытались оправдать свою ненависть к людям не их породы.
— Я никакой не чёрный и даже не китаец, я всего-навсего простой якут, — почему-то попытался оправдаться Василий. — А вы совсем не похожи на малолетних скинхедов.
— Какая разница?.. — вяло отозвался верзила. — Мы любим родные пьяные хари, а не чужие трезвые рожи… Кто тебя сюда звал с твоей Чукотки? Жил бы там со своим Абрамовичем, и не тужил.
— Моя родина не Чукотка, а республика Саха, — по инерции отбивался Василий, пытаясь тянуть время и надеясь на помощь случайных прохожих, которых всё не было. — И все претензии не ко мне, ребята, а к русскому казаку Ермаку Тимофеевичу, который когда-то давно покорил Сибирь, и начал её присоединение к России. У нас даже письменность на базе славянского алфавита. А я лично родился и прописан здесь, в Москве…
— Нас это не волнует, он нас об этом не спрашивал… — верзила был неумолим лицом, как и его молчаливые подельники.
Василий уже нащупал единственный возможный для него сейчас спасительный путь, но тот граничил с преступлением, на которое себя ещё следовало уговорить. За время этого бессмысленного разговора, предваряющего будущую экзекуцию, если не смертную казнь, Василий уже прозондировал своих неожиданных врагов, и знал, на что ему следовало бы давить.
…Первый слева, самый болтливый и самый здоровый из бандитов, через двадцать три года неизбежно должен был умереть от неожиданного геморрагического инсульта…
…Второму осталось жить тридцать пять лет — до третьего и последнего инфаркта миокарда…
…Третьему смерть тоже через двадцать три года серьёзно грозила раком лёгких, который он своим почти непрерывным курением должен был довести до неоперабельного состояния…
…Четвёртому суждено было коптить небо ещё неполных девятнадцать лет, чтобы стать плановой жертвой цирроза печени, практически растворённой регулярными пьянками…
…Пятый, как ни странно, был уже основательно изъеден запущенным СПИД-ом, терпения которого хватило бы ещё лет на семь…
— Ребята, давайте разойдёмся мирно, — в последний раз предложил Василий. — Предупреждаю: я наследственный шаман, но не хотел бы причинять вам хоть какое-нибудь зло…
Главарь исказил каменное лицо гримасой.
— Давай, шамань, чукча, и греми в свой бубен…
— «Всё!.. — понял Василий, уже прозондировавший самого себя на предмет ближайшего будущего и уткнувшийся в совершенно беспросветную глухую стену через какие-то полчаса… — В живых они меня не оставляют — зачем им свидетели их злого веселья… Их привела сюда жажда крови и смерти, а я оказался здесь совершенно случайно… Может, это даже к лучшему, иначе другого они убили бы абсолютно безнаказанно… Или даже других…»
Главарь вынул руку из кармана куртки, Василий увидел в ней большой охотничий нож, и явственно ощутил, как все пятеро стали внутренне быстро звереть душой, чтобы выпустить наружу максимум ненависти. Кто-то другой уже завёл их настолько, что им крайне нужно было на ком-то выпустить наружу перегретый пар. Неважно на ком…
Время жизни Василия пошло на фиксированные секунды. Медлить было уже нельзя, и тарировать свои возможности — тоже. Необходим был запас по мощности энергетического выброса, чтобы гарантировать полную нейтрализацию противников, а там можно будет и сориентироваться…
…Он выпустил из пальцев пакет с продуктами, успев услышать жалобный прощальный звон бутылок с пивом, упал на колени, сжавшись в комок, обхватил себя руками, и всю свою внутреннюю энергию вложил в один-единственный короткий Импульс, надеясь, что сфера максимальной его плотности зацепит находящихся в пяти метрах напавших…
Он увидел яркую вспышку, услышал короткий грохот, и почувствовал, как опаляющий жар вырвался из сердцевины его тела, обдав жаром кожу, и ушёл в окружающее пространство…