Плоть и кровь
Шрифт:
Наконец лента кончилась. Экран потемнел, и Бейдр выключил аппарат. Джордана обратила на мужа умоляющие глаза. Его лицо ничего не выражало.
— Я просил тебя об осмотрительности. Ты проигнорировала мою просьбу. Я специально оговорил, чтобы ты избегала евреев. Этот человек еврей.
— Нет! — выдохнула она. — Это киноактер, его зовут Рик Салливан.
— Его настоящее имя Израэль Соломон.
— Я же не знала!
Бейдр явно не поверил.
Внезапно Джордану осенило. Юсеф присутствовал на той вечеринке.
— Это
— Да.
— Это случилось больше трех месяцев назад. Почему он так долго ждал?
Бейдр не удостоил ее ответом.
— Наверное, в чем-то провинился, — догадалась Джордана, — и воспользовался этим для самозащиты.
— Он сказал, что пленку ему дал один человек, чтобы принудить кое-что сделать, иначе он грозил обнародовать ее.
— Я не верю! Он один был заинтересован в этой ленте. Он солгал тебе!
Бейдр обдумал ее слова, подтверждавшие его собственную догадку.
— Есть копии?
— Надеюсь, что нет: ради моего сына и ради тебя. Мне ненавистна мысль о том, что дети узнают: их мать вступила в преступную связь с евреем. — На этот раз выдержка изменила Бейдру, и в его голосе прорвалось страдание. — Понимаешь ли ты, женщина, что натворила? Если это выйдет наружу, Мухаммед никогда не станет наследником престола. В то время, как мы ведем войну с Израилем, как может араб признать своим правителем и духовным пастырем человека, чья мать прелюбодействовала с евреем? Даже его происхождение окажется под вопросом. Своим поступком ты не только лишаешь сына положения, которое он должен был занять по праву рождения, но сводишь на нет все, чему посвятили свою жизнь мой отец и я!
— Прости, Бейдр, — взмолилась Джордана. — Но мы так отдалились друг от друга, что я думала, наши отношения уже не имеют никакого значения. Я знала о твоих женщинах, мирилась с ними. Теперь я понимаю, что не имела права даже на ту свободу выбора, которую ты мне предоставил. Возможно, будь я арабской женщиной, я поняла бы это раньше. Но я не арабка и никогда не сумела бы всю жизнь притворяться, как они: смотреть и не видеть, верить словам и закрывать глаза на поступки.
— Теперь поздно раскаиваться. Я распорядился, чтобыпослезавтра ты с детьми вернулась в Бейрут. Там ты станешь жить в заточении. Тебе будет запрещено выходить из дома, видеться, вести переписку или разговаривать по телефону с кем бы то ни было, кроме непосредственных членов семьи и слуг. Это продлится до января, когда Мухаммед будет официально провозглашен принцем и наследником престола.
— А потом?
— На следующий день тебе будет позволено вернуться к родителям в Америку, где ты и будешь скромно жить до оформления развода.
— А дети?
Темно-синие глаза Бейдра были холодны, как лед.
— Ты их больше не увидишь.
Боль сдавила Джордане сердце.
— А если я не соглашусь на твои условия? — ей все не верилось, что Бейдр может быть таким беспощадным.
— У тебя нет выбора.
— Ты не посмеешь! — в ужасе вскричала она.
Ни один мускул не дрогнул у него на лице.
— Посмею.
Ее вдруг осенило.
— Юсеф! Ты убил его!
— Он сам себя убил, — с высокомерным презрением ответил Бейдр, показывая на видеопленку. — Вот этим.
Джордана была сломлена. Она не старалась больше удерживать слезы, была не в силах поднять на мужа глаза, но опустилась на колени и закрыла лицо руками; ее душили рыдания. Бейдр сурово и непоколебимо смотрел на нее сверху вниз; только предательская жилочка на виске, подрагивая, выдавала, чего ему это стоило.
Наконец Джордана перестала плакать и посмотрела на него. Страдания исказили ее черты, прекрасные голубые глаза покраснели и распухли.
— Что же мне делать? — хрипло проговорила она, больше обращаясь к себе, чем к Бейдру. — Что моя жизнь без них?
Бейдр молчал.
Джордана медленно поднялась с пола и направилась к выходу. На полдороге она остановилась.
— Бейдр!
Он был неумолим.
— Не стоит тратить время, женщина, прося о пощаде. Иди и воздай хвалу Аллаху за его милосердие.
На какой-то краткий миг их глаза встретились, потом она отвела свои. Все было кончено. Джордана, пошатываясь, вышла из комнаты.
Бейдр запер за ней дверь и вернулся к письменному столу. Он долго смотрел на кассету с пленкой, потом снова вставил ее в видеоплэйер и нажал на клавишу «Пуск» и одновременно «Стирание».
На этот раз пленка прокрутилась со скоростью, десятикратно превышающей нормальную. Послышался щелчок, и Бейдр нажал на клавишу «Стоп». Затем включил воспроизведение. Экран оставался чистым. Запись была стерта.
Бейдр выключил аппарат. Техника многое упрощает.
Если бы только он мог нажатием клавиши стереть из памяти многие годы и все начать сначала!
ГЛАВА X
Джордана была чрезвычайно удивлена, встретив на борту самолета Лейлу и двух ее друзей. Юноши в темных, плохо сидевших костюмах с оттопыривающимися, как у ближневосточных клерков, карманами, вежливо поднялись ей навстречу.
— Я и не знала, что ты тоже летишь, — сказала Джордана.
— Ты что-нибудь имеешь против? — вызывающе спросила Лейла по-арабски.
Джордана была поражена: обычно девушка обращалась к ней на английском или французском языке. Но, может быть, дело в том, что ее спутники их не понимают?
— Отнюдь, я очень рада. Просто удивилась, что твой отец не упомянул об этом.
— Забыл, наверное.
Нет, подумала Джордана. Она не видела мужа с той самой минуты, как он сообщил ей об отъезде. После этого Бейдр вернулся в Женеву, лишь на минутку задержавшись, чтобы проститься с детьми.