Плоть и кровь
Шрифт:
Обе были довольно молоды – высокие, с красивыми фигурами, грациозно двигавшиеся на высоких каблуках-шпильках. Они широко улыбались, крутили бедрами, извивались всем телом и делали прочие движения профессиональных танцовщиц. У одной – угольно-черные длинные волосы, вторая была блондинкой с короткой мальчишеской стрижкой.
Они синхронно прижимались к бедолаге Харнсбергеру, ласкали его шею, покусывали уши, которые стали алыми, целовали щеки, поглаживали бедра. На лице радиотерапевта отражались одновременно возбуждение и страх.
Девушки стонали, касаясь промежности Фила, потом сделали вид, что расстегивают ширинку, откинули головы и изобразили смех. Начали слегка пихать врача – так щенки шакала играют с кроликом.
Темп музыки ускорился. Девушки скинули плащи – на них были одинаковые лифчики из черной кожи, черные подвязки и ажурные чулки. В руках – черные плетки.
Раздалось несколько ударов плетьми. Я подался вперед вместе со всеми, ловя каждое движение стриптизерш, каждый издаваемый ими звук. Они продолжали дразнить несчастного Фила. Черноволосая девушка потрепала его за подбородок, прижалась к нему телом, взъерошила редкие волосы. Блондинка притянула врача к себе и крепко поцеловала, пока он пытался вырваться, размахивая руками. Вдруг Харнсбергер стал отвечать на поцелуй и потянулся к ее ягодицам. Девушка оттолкнула радиотерапевта, встала на четвереньки, а затем начала опять медленно приближаться к врачу. Она немного отодвинула лифчик, чтобы был виден сосок, затем снова скрыла его.
Брюнетка присоединилась к напарнице, и они принялись уже более откровенно ласкать друг друга. Оба бюстгальтера были сброшены и полетели в толпу.
Упругие груди танцовщиц двигались в такт музыке. Девушки щипали себя за соски, плавно изгибались, играли трусиками, все более раззадоривая наблюдавших за этим зрелищем мужчин.
Стриптизерши подошли к Харнсбергеру, но на этот раз отвели его в сторону и вернулись вдвоем, держась за руки. Они приподнимали трусики, на мгновение показывая упругие, гладкие лобки, а потом резко отпускали их, от чего резинка хлопала по бедрам.
Эта игра в прятки продолжалась еще какое-то время, затем брюнетка опустилась на четвереньки и стала крутить ягодицами, одновременно держа за лодыжку блондинку. Ее напарница изображала сопротивление, качая головой и делая недовольные гримасы. Послышались подбадривающие возгласы из толпы. Внимание всех было приковано к происходящему в центре комнаты.
И вот в мгновение ока обе девушки почти обнажились. На них оставались только подвязки и чулки. Музыка стала более медленной, и танцовщицы принялись соблазнять друг друга: ласкать, поглаживать, целовать, лизать.
Черноволосая девушка легла на спину и приподняла бедра. Партнерша села между ее ног на колени, наклонила голову, словно для молитвы, и начала гладить живот. Наклонилась ниже и языком поласкала пупок. Брюнетка застонала от удовольствия.
Блондинка подняла глаза, прижала палец к губам, будто раздумывая, что делать дальше. Она протянула руки к толпе, изображая невинность и как бы прося совета.
Зрители ободряюще зашумели. Девушка нагнулась к промежности подруги, потом подняла голову и обвела взглядом находящихся в комнате людей. Когда она повернулась ко мне, я смог лучше рассмотреть ее.
Овальное лицо. Светлые глаза под нарисованными бровями. Немного выступающий, но идеальной формы подбородок. Внезапно я узнал эту девушку. И она меня. Лукавство исчезло с ее лица, уступив место неуверенной улыбке.
Лорен неподвижно сидела между извивающимися бедрами подруги. Мне показалось, она слегка покачала головой, будто пытаясь оправдаться.
Музыка продолжала звучать. Темненькая девушка поняла: что-то идет не так, и положила руку на шею Лорен.
Та сначала заупрямилась, затем все-таки наклонилась. А в следующий момент я уже направлялся к выходу.
Глава 3
Я ехал домой, сгорая от стыда. За окнами машины проносились холодные улицы, но я не замечал ничего вокруг.
У меня нет детей, и все же я привык относиться с заботой к пациентам. Благодаря встрече с Лорен я почувствовал, через что проходят родители шлюх и преступников.
Выражение неуверенности, вспыхнувшее в глазах, когда она узнала своего бывшего врача, не было присуще ей в подростковом возрасте. Я подсчитал: теперь Лорен двадцать один год. Она вправе зарабатывать на жизнь чем хочет. Кроме того, танцевать стриптиз – вполне законное занятие.
Какого черта я вообще приперся на эту вечеринку? Почему не ушел, когда стало ясно, чем все закончится?
Потому что во мне, как и во всех особях мужского пола, находившихся в том номере, разыгралась эротическая фантазия.
Робин не спала, дожидаясь меня, однако в тот вечер я оказался не самой веселой компанией.
Ночь я провел плохо и проснулся на следующий день, обдумывая мучительный вопрос: как я должен реагировать, и должен ли вообще, на эту встречу? В восемь часов обратился в службу телефонных сообщений, и там сказали, что Лорен звонила в полночь и просила записать на прием.
– Она казалась взволнованной, – заявила оператор. – Я знаю, что у вас отменен сеанс в два часа, поэтому назначила ей на это время. Все правильно, док?
– Конечно, – ответил я, внезапно похолодев от страха. – Спасибо.
– Это моя работа, док.
Ровно в два часа раздался дверной звонок, и мое сердце учащенно забилось. Пациенты, приходившие впервые, обычно ждали у ворот. Звонок в дверь означал, что Лорен открыла щеколду и самостоятельно прошла через сад. Собака не лаяла – Робин уехала за покупками и взяла Спайка с собой.
Я поставил кофе, к которому даже не притронулся, и поспешил к двери.
Лорен я узнал с трудом. Лицо девушки казалось незнакомым без косметики, а светлые волосы были просто расчесаны на пробор.
Правда, голубые глаза остались прежними, но их выражение изменилось, стало более жестким.
В двадцать один год Лорен выглядела моложе, чем в пятнадцать. Белая джинсовая рубашка и джинсы свободного покроя скрывали фигуру от шеи до лодыжек. Рубашка застегнута на все пуговицы. Джинсы подчеркивали тонкую талию и мягкую линию бедер. На ногах белые парусиновые тапочки. На плече у девушки висела большая кожаная сумка прекрасной выделки, явно дорогая.