Плоть и кровь
Шрифт:
– У меня все еще лежат фотографии Даггера и Черного Костюма.
– Ах да, конечно. Постараюсь выкроить время. Мои люди позвонят твоим.
Через сорок минут Майло перезвонил.
– Я только что из агентства "Моррис". Бывший-нынешний дружок Энди Салэндера – вероятно, парень по имени Джастин Лемойн. Он подходит под описание, а вчера позвонил и назвался больным, отменил все встречи. Кроме того, представь себе – он твой сосед. Тоже живет на Беверли-Глен, только на полмили ниже. Я сейчас направляюсь туда. Если хочешь, давай встретимся. Заодно отдашь мне те фотографии. Если Энди там, станешь свидетелем мастерского допроса. Увидишь, как я оказываю психологическое давление.
Робин должна была спать еще полчаса, поэтому я ответил согласием.
Джастин Лемойн жил в маленьком, симпатичном белом бунгало, которое раньше, судя по всему, служило домиком для гостей при испанском особняке в колониальном стиле, расположенном на соседнем участке. Во дворе недавно посадили неприхотливые декоративные растения. К дому примыкал гараж, машины я не увидел.
Я добрался быстрее Майло, припарковался и стал ждать. В бунгало и около него царила тишина, но то же самое можно было сказать о любом доме в округе. Единственными признаками жизни являлись бледные лица водителей, застрявших в пробке. Автомобили медленно тянулись мимо ряда казавшихся необитаемыми домов. Складывалось впечатление, будто все покидали Лос-Анджелес в преддверии катастрофы.
Наконец Майло подъехал к моей "севилье", вышел из машины, на ходу ослабляя узел галстука, и направился прямо к двери. К тому времени, как я подошел туда, детектив уже нетерпеливо жал на кнопку звонка. Ответа не последовало. Сильные удары в дверь тоже ни к чему не привели.
– Да, – сказал Стерджис, глядя на еле ползущие по улице автомобили, – видимо, нужно отнести вечные пробки на счет повышения уровня жизни. – Он побледнел и, похоже, засыпал на ходу.
Я отдал Майло конверт с фотографиями Черного Костюма. Мой друг положил их в карман пиджака. Снова нажал на звонок. Ничего.
– Попытаем счастья с соседями?
В испанском особняке дверь открыла светловолосая горничная в черной униформе. Майло спросил ее о Джастине Лемойне.
– Ах этот... – промолвила девушка со славянским акцентом и презрительно улыбнулась.
– Беспокойный сосед, мэм?
– Он, вы знаете... – Она потерла пухлое запястье. – Это самое...
– Гей?
– Да, гомик.
– Это создает вам проблемы, мисс...
– Овенски, Ирина. Раз вы здесь, значит, проблемы есть. – Широкая улыбка, золотая коронка на переднем зубе. – Что он натворил? Что-нибудь сделал с ребенком?
– Он приводит сюда детей?
– Нет, но вы же их знаете.
– Мистер Лемойн причиняет вам конкретные неудобства, мисс Овенски?
– Да. У миссис Эллис есть собаки, и они лают немного. Они ведь на то и собаки, так ведь? А он, – женщина ткнула пальцем в сторону дома Лемойна, – просто большой ребенок. Постоянно жалуется, хочет заставить собак молчать.
– Он хочет, чтобы ваши собаки не лаяли?
– Ужасно, правда?
– Он явно не любитель животных.
– Зато любитель мальчиков.
– Он приводит сюда мальчиков?
– Только одного.
– Сколько ему лет?
Ирина Овенски пожала плечами:
– Двадцать – двадцать два.
– Молодой парень.
– Да, но маленький, как мальчик. Худой, с желтыми волосами здесь, – она показала на голову, – и татуировкой здесь. – Ее рука опустилась на левое плечо.
– А что на татуировке? – спросил Майло.
– Не знаю, близко я не рассматривала.
– Когда вы видели мистера Лемойна и его партнера в последний раз?
– Прошлой ночью. Они сели в машину и уехали. – Она махнула рукой.
– Какая машина у мистера Лемойна?
– "Мерседес". Красный.
– В котором часу это было, мэм?
При виде блокнота Майло в карих глазах Овенски появились искорки.
– В одиннадцать – одиннадцать тридцать, – сказала она. – Я услышала их разговор и выглянула в окно.
– В одиннадцать – одиннадцать тридцать, – повторил Майло.
– Это важно?
– Может быть. Не знаете, куда они могли поехать?
– Кто же знает, куда ездят подобные типы?
– У них был багаж?
– Да, два больших чемодана. Надеюсь, они уехали далеко и он оставит наконец в покое наших собак. Они ведь имеют право лаять, правда?
– Два чемодана, – сказал Майло, когда мы уже сели в его машину. – На годичный круиз не хватит, однако на некоторое время достаточно.
Он оглянулся на особняк. Ирина Овенски все еще стояла в дверном проеме, улыбаясь и махая нам рукой.
– Она святая, – сказал я.
– Из тех, кого не стыдно привести домой знакомиться с мамой. – Майло помахал в ответ, тоже улыбаясь. Достал из кармана конверт. – Давай-ка взглянем, что тут у нас. – Он быстро просмотрел фотографии, немного задержавшись на крупном плане Костюма. – Да, взгляд, конечно, тяжелый... Но все, что я сказал, остается в силе. Если он и вершит мокрые дела для Дьюков, зачем держать убийцу возле себя?.. Когда будет время, прогоню его по базе данных службы по борьбе с организованной преступностью.
– Я и не знал, что существует такая.
– Еще с пятидесятых. Так как в Лос-Анджелесе мафия сейчас поутихла, то ребята из службы наслаждаются длинными обеденными перерывами. В последнее время, правда, они заняты азиатскими и латиноамериканскими наркодельцами, но, кто знает, может, эта рожа имеется в их архивах. Офис "Морриса" закрыт, завтра утром первым делом поеду туда, узнаю, частенько ли Джастин Лемойн отправляется в путешествия. Как ты думаешь, стоит мне надевать костюм от дизайнера?
– А у тебя есть такой?
– Да, "Дом моды сэра Кея". Кроме того, нужно позвонить в офис окружного прокурора парню, который вел дело Гретхен, – не проходило ли по нему имя Кента Ирвинга. Я в третий раз позвонил Лео Рили и так и не дождался ответа.
– А как же профессиональная этика?
– Скорее всего ему нечего мне сказать. Мы, полицейские, не очень-то любим рассказывать о неудачах. Ну а пока я закругляюсь с этим делом. Рик сообщил мне, что вечером мы идем ужинать в настоящий ресторан, где будем притворяться людьми, заслуживающими отличную кухню и безупречный сервис. А потом, возможно, пойдем в кино. Рик также предупредил, что если я возьму с собой телефон, он его ампутирует с хирургической точностью.