Плутня
Шрифт:
– Я лично не хочу этим заниматься, но будь ты так любезен, пойди и разузнай.
Когда мой брат ушел, я подумал: «В чем же она могла меня обманывать? Имеет другого любовника? А какое мне дело? Она молода, свежа, красива; ничего большего от нее я и не требую. Она, по-видимому, любит меня и, в конце концов, не слишком дорого мне обходится. Право, ума не приложу».
Мой брат возвратился быстро. В полиции ему сообщили прекрасные сведения
Тогда брат мой разыскал ее квартиру и, узнав, что ее нет дома, развязал деньгами язык привратнице.
– Госпожа Д… – прекрасная дама, и муж ее – прекрасный человек; не богаты, но и не мелочны.
Брат спросил, чтобы сказать что-нибудь:
– Сколько теперь лет ее маленькому сыну?
– Да у ней вовсе нет сына, сударь.
– Как нет? А маленький Леон?
– Нет, сударь, вы ошибаетесь.
– Тот, который родился у нее во время ее путешествия по Италии, года два тому назад?
– Она никогда не бывала в Италии, сударь, и не покидала этого дома в течение всех пяти лет, что проживает здесь.
Мой брат, пораженный, продолжал расспрашивать, выведывать, вести дальше свои расследования. Ни ребенка, ни путешествия не оказалось.
Я был чрезвычайно удивлен, но не понимал конечного смысла всей этой комедии.
– Я хочу вполне удостовериться и успокоиться. Я попрошу ее прийти сюда завтра. Прими ее вместо меня; если она меня обманула, вручи ей эти десять тысяч франков, и больше я с ней не увижусь. Да и на самом деле все это начинает мне надоедать.
Поверите ли, всего лишь накануне сознание, что у меня есть ребенок от этой женщины, приводило меня в отчаяние, теперь же я был раздражен, пристыжен, оскорблен тем, что его у меня уже нет. Я оказался свободным, избавленным от всяких обязательств и беспокойств и тем не менее приходил в бешенство.
На другой день мой брат поджидал ее в моем кабинете. Она вошла, по обыкновению оживленная, подбежала к нему с раскрытыми объятиями и остановилась, разглядев его.
Он поклонился и извинился:
– Прошу извинения, сударыня, что нахожусь здесь вместо моего брата, но он поручил мне попросить у вас объяснений, лично получить которые ему было бы тяжело.
Затем, глядя ей в глаза, он резко произнес:
– Нам известно, что у вас не было от него ребенка.
После первого изумления она овладела собой, села, улыбнувшись, взглянула на своего судью и спокойно ответила:
– Да, у меня нет ребенка.
– Нам известно также, что вы никогда не бывали в Италии.
На этот раз она рассмеялась от всей души:
– Да, я никогда не бывала в Италии.
Мой брат, ошеломленный, продолжал:
– Граф поручил мне передать вам эти деньги и сказать вам, что все кончено.
Она снова сделалась серьезной, спокойно сунула деньги в карман и простодушно спросила:
– Значит… я больше не увижу графа?
– Нет, сударыня.
Это, видимо, раздосадовало ее, и она совершенно спокойно добавила:
– Тем хуже: я его очень любила.
Видя, что она так быстро примирилась с судьбой, мой брат, улыбнувшись, спросил ее в свою очередь:
– Скажите мне теперь, для чего вы придумали всю эту долгую и сложную плутню с путешествием и ребенком?
Она удивленно взглянула на моего брата, как будто он задал глупый вопрос, и ответила:
– Ах, это просто хитрость! Уж не полагаете ли вы, что бедная, ничтожная мещаночка, вроде меня, способна была бы в течение трех лет удерживать графа Л…, министра, важного господина, светского человека, богатого и обольстительного, если бы она чем-нибудь не привязывала его к себе? Теперь все кончено. Тем хуже. Вечно так быть не могло. Но в продолжение трех лет мне все же удавалось удержать его. Передайте ему мой искренний привет.
Она поднялась. Мой брат продолжал спрашивать:
– Ну а… ребенок? Он был у вас подставной?
– Конечно, ребенок моей сестры. Она давала его мне на время. Держу пари, что это она вам выдала меня.
– Хорошо, а все эти письма из Италии?
Она снова села, чтобы вволю посмеяться.
– О, эти письма, это целая поэма. Ведь недаром же граф был министром иностранных дел.
– Ну… а дальше?
– Дальше – это мой секрет. Я никого не хочу компрометировать.
И, поклонившись, с несколько насмешливой улыбкой, она вышла, ничуть не смущаясь, подобно актрисе, роль которой окончилась.
И граф Л… добавил в виде нравоучения:
– Вот и доверяйте подобным птичкам.