Пляжная музыка
Шрифт:
Ту ночь мы с Ли провели в тюрьме «Реджина Коели», расположенной на набережной Тибра, слыша, как римлянки с холма Яникул окликают сидящих в тюрьме любовников. Тюремный врач наложил мне пять швов на порез над бровью и убедил начальника тюрьмы, что Ли — сирота, только что потерявшая мать, а потому ее ни в коем случае нельзя со мной разлучать. Охранник, который отвел нас с Ли в камеру, спросил, какую пасту я предпочитаю на ужин и какое вино мне принести — белое или красное. Позднее я написал статью в журнал «Юропеан трэвел энд лайф» о своем пребывании в камере, присвоив две звезды тюремному ресторану.
Выйдя из «Реджина Коели», мы с Ли стали местными знаменитостями. За то короткое время, что я пробыл в тюрьме, мой итальянский
Но самым долгосрочным результатом нашего заточения стало повышение статуса и возможность считаться полноправными жителями пьяццы. Большинство стариков, любивших посидеть на скамье перед палаццо, полагали, что величие Италии не в последнюю очередь зиждется на твердости, с которой мужчины обращаются со своими женщинами. В средиземноморской стране, особенно на юге Италии, а также среди определенных представителей низших классов битье жены рассматривается как форма семейной дисциплины, такая же, как заставлять работать в поле мулов, и не дело американских туристов вмешиваться в семейные дела итальянцев. Но женщины пьяццы были едины в своем презрении к Миммо и восхищались человеком, пролившим свою кровь и пострадавшим за итальянок.
Вот почему тем утром вся площадь наблюдала за чужаком, шедшим за нами по виа ди Монсеррато.
На Ли были желтый комбинезон и блестящие коричневые кожаные туфли, так что она гляделась в каждую витрину, мимо которой мы проходили. Она явно чувствовала себя хорошенькой, а ее темные волосы блестели на солнце, словно крыло птицы. Сорокалетний идиот Джанкарло окликнул нас, когда его измученная, многострадальная мать везла его в коляске мимо английской семинарии. Никто в округе не знал, что будет с Джанкарло, если его мать умрет, и все с облегчением вздыхали, когда каждое утро они появлялись на улице. Нам помахал глухонемой Антонио, и я остановился, чтобы дать ему прикурить. Мы оказались в окружении английских семинаристов, шедших на занятия, серьезных, неулыбчивых мальчиков с неестественно бледными лицами, словно они всю жизнь провели в подземелье.
— Папочка, этот человек хочет нас убить? — спросила Ли.
— Нет, он просто хочет узнать, где мы живем, чем занимаемся и в какую школу ты ходишь.
— Он это уже знает. Он ходил за нами в пятницу.
— Не стоит беспокоиться, детка, — сказал я, сжав ее руку. — Он не собирается помешать нам ходить в школу.
У дома № 20 на виа ди Монсеррато мы вошли в густую ароматную тень двора, и Ли позвала кота Джерардо, чтобы угостить его утренней порцией пепперони [16] . Рыже-коричневый кот стремительно подскочил к дочке, жадно схватил мясо и с добычей в зубах взлетел по лестнице, выложенной кусочками мрамора и украшенной теперь уже побитыми статуями. Человек, преследовавший нас, притворился, что читает меню в траттории на маленькой площади.
16
Пепперони — острая разновидность салями.
— Если он соберется там поесть, надеюсь, что он закажет мидии, — сказала Ли.
— Стыдись! — приструнил я дочь.
Недавно американский турист заработал гепатит, поев мидий в одном римском ресторане.
— Зуб даю, что он из Красных бригад, — заявила Ли.
— Откуда ты знаешь о Красных бригадах?
— Мария мне все рассказывает. Они убили итальянского премьер-министра и засунули его тело в багажник автомобиля. Если хочешь, покажу, где они его оставили.
— Этот человек не из Красных бригад. Он слишком хорошо одет.
— Тебе тоже не мешает одеваться получше. Как итальянец, — пожала плечами Ли.
— Извиняюсь, маленькая говнюшка, за то, что меня нельзя
— С тебя еще тысяча лир! — воскликнула Ли. — Нехорошо называть собственную дочь маленькой говнюшкой.
— Да я же в хорошем смысле. Это еще один способ сказать, что я тебя люблю. Все папы в Штатах так говорят.
17
Итальянское выражение, означающее быть хорошо одетым, чтобы произвести правильное впечатление.
— Это грубо. Ни один итальянский отец так своей дочери не скажет, а они любят своих дочерей еще больше.
— Это Мария так говорит?
— И сестра Розария.
— Ты абсолютно права. С этого момента я буду за собой следить и постараюсь стать похожим на bella figura.
Мы осторожно перебрались через дорогу, так как я знал, что римляне всегда ездят так, словно за кем-то гонятся, потому я всегда предельно внимателен по дороге в школу. Однажды я видел, как английский турист на понте Маццини шутливо вскинул вверх руки в знак того, что сдается, и просто остановил свою машину прямо на середине моста. Когда я подошел узнать, не могу ли чем-нибудь помочь, англичанин произнес: «Это не езда. Я бы сказал: это регби».
— Сегодня будет чудесный день, папочка, — сказала Ли. — Нет дымки.
В некоторые дни дымка над городом такая плотная, что не видно «Хилтона», и меня даже радовало, что смог иногда стоял на страже интересов общества.
— Голова Святого Петра, — произнесла она, завидев над платанами у реки купол собора.
Когда мы только приехали в Рим, Ли путала слова «купол» и «голова», и с тех пор это стало нашей излюбленной шуткой. Я посмотрел вниз, на излучину Тибра. Ни одна река, какой бы грязной и загаженной она ни была, не может выглядеть безобразной. Мало что привлекает меня так, как красота движущейся воды.
Незнакомец держался на расстоянии и даже не поднялся на мост, пока не увидел, что мы спускаемся по ступеням рядом с тюрьмой «Реджина Коели». Теперь, когда он знал, что мы в курсе того, что он ходит за нами по пятам, он вел себя осторожнее, а может, люди на пьяцце успели ему сообщить, как я швырнул Миммо на автомат для игры в пинбол.
Мы вошли во двор «Сакра Куоре» [18] в конце длинной виа ди Сан-Франческо ди Салис.
Нас заметила сестра Розария, хрупкая, но очень красивая монахиня, слывшая одним из лучших педагогов начальных классов в Риме. Уже три года, как она учила Ли, и между ними сразу же возникло полное взаимопонимание. Те монахини, которых я знал по Южной Каролине, были злобными созданиями, и они помогли отравить мое нелегкое католическое детство. Хотя я знал, что невозможно быть экс-католиком, так же как и экс-мусульманином, я поклялся не делать из Ли католички. Но чего я не учел, так это того, что, живя в католической стране, она не сможет избежать цепких рук церкви.
18
«Сакра Куоре» — католический университет.
Сестра Розария выскочила из дверей школы и помчалась к Ли, и они бросились друг к другу в объятия, совсем как школьницы. Я был потрясен этой неподдельной, открытой любовью монахини к Ли. Сестра Розария подняла на меня яркие, смеющиеся глаза и сказала, что она рада, что мы снова привели с собой в школу гостя. И она одними глазами показала в сторону мужчины, который уже четвертый день подряд ходил за нами по пятам.
— Chi `e? — спросила сестра Розария.
— Он сам скажет, — ответил я по-итальянски. — Он явно хочет, чтобы мы знали, что нас преследуют. Возможно, сегодня он скажет мне почему.