Плюс один стул

Трауб Маша

Про плачущего ребенка баба Роза рассказала бабе Дусе, второй Петиной бабушке, и та ее успокоила. Баба Роза сказала внуку, что ребенок больше почти не плачет. Только иногда, но быстро успокаивается. Значит, баба Дуся передала соседке совет про мизинчик.

* * *

– Подожди. – Ксюша отодвинулась на край кровати, когда Петя попытался к ней приблизиться. И даже пихнула его ногой. – Давай поговорим!

– Может, потом? – с надеждой спросил Петя. Он и так страдал. Ксюша после его переезда устроила перестановку. Вместо ее детской кушетки в комнате появились две односпальные,

сдвинутые в одну, кровати. Теперь Петя был вынужден спать не только на левом боку, но и на деревяшке, в дырке между этими кроватями.

– Нет, сейчас. – Ксюша уселась, давая понять, что ему не отвертеться. – Ты понимаешь, что венчание – это не просто сходить поставить печать, а на всю жизнь? Ты понимаешь, что это очень серьезно?

– А разве развенчаться нельзя? – хохотнул Петя и начал пересказывать последнее письмо от отца, пришедшее по электронной почте. Отец поехал в командировку и во время прогулки по городу упал, запнувшись о цепь. Причем не какую-то простую цепь, а часть памятника Иоанну Павлу Второму. Этот факт произвел на Петиного отца столь сильное впечатление, что он зашел в католический собор и прослушал мессу и выступление детского хора. Отец писал, что никогда не верил в Бога, но всегда верил в знаки. Возможно, это тоже знак? Кстати, отец в письме даже интересовался, все ли у сына в порядке.

– И что смешного? – не поняла Ксюша.

– Смешно то, что отец – не католик. И запнуться он мог за что угодно. Но почувствовал, что у меня в жизни перемены. Я ведь ему не говорил, что к тебе переехал, – ответил Петя.

– Так ты против венчания? – Ксюша натянула на себя одеяло, как невинная девушка.

Петя не удержался и захохотал.

– Ты вообще не понимаешь, о чем речь? – Ксюша была настолько возмущена, что Пете пришлось признать – сегодня точно ему ничего не светит.

– Понимаю. Ты хочешь, чтобы мы венчались. Батюшка со здоровенным крестом на шее и таким же здоровенным животом, эти короны над головой и все такое…

– Это – не «все такое»! – воскликнула Ксюша. – Это венчание! Таинство! Это – на всю жизнь! Мы будем мужем и женой перед Богом! И скажи спасибо, что тебя тетя Люба не слышит!

– Ну да, я понял. Спасибо. Я же не отказываюсь, просто не думал об этом, – быстро согласился Петя, надеясь, что Ксюша успокоится и даст себя обнять. Он уже отлежал левую руку, и покойная бабуля маячила перед его глазами со скорбным лицом, грозя пальцем.

– Тогда мы должны подготовиться. Причаститься, все узнать, дату выбрать. – Ксюша переключилась на детали, что было хорошим знаком.

– Конечно, – ответил Петя и подполз к Ксюше. Та не отодвинулась.

– Если мы будем венчаться, то мне нужна другая фата и другое платье. Закрытое. Ведь нельзя в открытом платье в церковь, – задумчиво проговорила она, не отрывая от себя Петиных рук.

– Нельзя, как скажешь, – жарко шептал он.

– Подожди! – Ксюша все-таки сбросила с себя его руки.

– Что? – Петя уже не мог ждать.

– А ты крещен? – с ужасом спросила она.

И тут у Пети пропало всякое желание.

– Не знаю, – ответил он.

– Как это – не знаю? – Ксюша снова села в кровати и натянула на себя одеяло, как будто некрещеный жених не мог видеть ее голой, а крещеный – мог.

– Правда, не знаю, – честно признался Петя.

– Так не бывает. Все знают, – строго сказала Ксюша и стала вдруг очень похожа на тетю Любу. Петя даже подумал, что сейчас она произнесет любимое слово тетки – «бесовщина».

– Бывает, – спокойно ответил Петя, надеясь, что Ксюша не пустится в расспросы.

– Надо узнать, – заявила Ксюша.

– Прямо сейчас? – уточнил он, представляя, как в час ночи звонит бабе Дусе – единственному человеку, который мог ответить на этот вопрос, – и спрашивает, крещен он или нет. Да, так баба Дуся точно до свадьбы не доживет.

– Можно завтра, но узнать надо побыстрее. – Ксюша снова нахмурилась, решая очередную предсвадебную головоломку.

– Хорошо, завтра все узнаю, – согласился Петя.

– Тебе что – все равно? – возмутилась Ксюша.

– Если честно, то да, – признался Петя. – Ну, мы же все равно… э…. спим вместе, это как называется? Блуд? Грех ведь. Давай не будем спорить на эту тему. Хочешь венчаться – будем венчаться. Не хочешь – не будем. Хочешь закрытое платье – будет закрытое. Мне правда все равно.

– А надо, чтобы дата венчания и регистрации совпадала? – Ксюша прижалась к нему. – А как лучше – сначала венчание, а потом загс или наоборот? Петя! Поговори со мной!

* * *

Петя уснул на левом боку, и даже бабуля с грозящим пальцем ему не мешала. Он любил Ксюшу, но когда она просила его «поговорить с ней» или «сказать что-нибудь хорошее», немедленно отключался. Защитная реакция молодого организма. Снилась ему бабуля, которая кормила его утром омлетом с мацой и говорила, что венчаться – только через ее труп. Бабуля давно умерла, в чем Петя был абсолютно уверен, как и в том, что венчаться он точно не будет. Он вдруг вспомнил, как баба Роза называла соседа выкрестом. Страшнее ругательства Петя и помыслить не мог. Хотя сосед ему нравился – тихий улыбчивый дядька, всегда угощал его карамелькой.

– Бабуль, а кто такой выкрест? – как-то раз спросил Петя.

– Тот, кто писается в кровать! – резко ответила баба Роза.

Петя, который вовсе не страдал энурезом, как считали врачи и бабуля, а прекрасно чувствовал, когда хотел в туалет, но по неизвестной ни ему, ни науке причине не вставал, испугался и прекратил мочиться в постель.

Баба Роза очень радовалась. И конечно, никогда не узнала, что столь внезапная причина избавления от болезни кроется не в чудодейственном броме, а в ее словах.

Впрочем, курс электрофореза с бромом все равно пришлось закончить, хотя Петя страдал – процедуру делала очень злобная медсестра, Светлана. В свободное время, пока маленькие пациенты лежали на клеенках, она решительно рвала серую, самую дешевую туалетную бумагу на маленькие кусочки, которые потом выкладывала на впалые животы детей, и нещадно обзывала их по-всякому. Самым распространенным ругательством было «ссыкун» или «зассыха», в зависимости от пола ребенка. И Петя, уже как постоянный пациент, лежа на закрепленной за ним кушетке, смотрел на вновь прибывших – малышей, которые прижимали к груди рулон туалетной бумаги. Таково было правило и требование Светланы – сдать рулон «на процедуру». По Петиным прикидкам, у нее должно было накопиться бумаги на целый магазин, даже больше, и оставалось только гадать, зачем ей столько.