Плюшевый медвежонок
Шрифт:
Признания Кёко перевернули душу Мунэсуэ. Он вдруг почувствовал в самом себе неожиданное противоречие, и это не давало ему покоя. Мунэсуэ всегда считал, что люди не стоят доверия. Однако, добиваясь признания Ясуги, он страстно взывал к ее совести. Значит, в глубине его души все-таки жила вера в людей…
Следствие завершилось, преступление было раскрыто, но радости от этого никто не чувствовал.
Получив от японской полиции известие об аресте убийцы Джонни Хэйворда, Кен Шефтен вздохнул с облегчением.
По словам инспектора О'Брайена, материал, собранный Кеном, очень помог следствию, и Кену это было приятно, хотя он так никогда и не узнал, как все случилось на самом деле. Ему казалось, что своим участием в расследовании он как бы искупает свою вину в отношении японцев.
На следующий день был срочный вызов: кража в восточном Гарлеме. У одного из туристов похитили фотокамеру. Кен взял патрульную машину и выехал на место происшествия. Мелкие кражи случаются в Гарлеме на каждом шагу, и никто не придает им значения, но пострадавший был иностранцем, и Кену пришлось вмешаться. Гарлем не место для иностранных туристов; видимо, пострадавший случайно забрел сюда, увлекшись фотосъемкой. Выхватив аппарат, преступник скрылся.
Расспросив свидетелей и потерпевшего, Кен уже собрался ехать в негритянский Гарлем, как ему пришло в голову, что кража произошла неподалеку от дома Марио, где жили Хэйворды.
В свое время он доставил Марио кое-какие неприятности, даже обидел ее, назвав их дом помойной ямой. А ведь если задуматься, Марио тоже внесла свою лепту в расследование убийства Джонни. Наверно, она до сих пор держит жилище Хэйвордов на замке. Преступник уже найден, и надо сказать Марио, пусть спокойно сдает квартиру.
Кен отпустил машину и шел по гарлемским улицам пешком. Он вырос в Гарлеме. Дома из красного кирпича, только и годные что на слом, кучи гниющих отбросов - как все это ему знакомо. Грязный, вонючий, шумный Гарлем… Но здесь ощущалось дыхание самой жизни. Кен ловил отзвуки этой жизни, и в душе его воцарялось удивительное спокойствие. Ему казалось, что все эти люди, загнанные на самое дно общества, сгибающиеся под тяжким бременем невзгод, его братья. Он верил людям Гарлема. Может статься, это чувство возникло оттого, что убийца Джонни Хэйворда наконец-то арестован.
В конце улицы показался человек. Он нетвердо держался но ногах. Видно, один из алкоголиков, которых полно в Гарлеме.
«Он тоже мой брат»,- подумал Кен.
Уж такое сегодня было у него настроение. Да, это его брат. Вот он, шатаясь, бредет по мостовой, согбенный от горя и невзгод. Они поравнялись. Высокий тощий негр. Время будто застыло. Кену послышалось, что с губ негра слетели слова: «Полицейская сволочь!» И в следующее мгновение он почувствовал, как раскаленный клинок вошел в его тело.
– За что?
– простонал Кен.
Ноги больше не держали его. Кен зашатался и упал на мостовую. А негр исчез в конце улицы. Над безлюдным и тихим Гарлемом сгущались сумерки. Помощи ждать неоткуда. Убегая, негр вытащил нож. Из раны хлещет кровь, бесполезно зажимать рану
«Почему, за что?
– недоумевает Кен.- Ведь и причины-то у пария никакой вроде не было. Просто ненавидит всех па свете». Кен попался ему на пути, и его ненависть вдруг нашла выход. Тем более что Кен - полицейский, одного этого оказалось достаточно. Отверженные часто думают, что полицейские их первые гонители, которые распоряжаются их жизнью по своему усмотрению. Тут уж ничего не поделаешь. «Наверно, он прав. Лучшего я не заслуживаю…»
Мысли путались в голове Кена…
Когда-то давно, в Японии - Кен тогда еще был солдатом,- они с ребятами надругались над японцем. Избили его и в придачу помочились на безжизненно распростертое тело. И тоже без всякой причины: подумаешь, желтокожий япошка… Их долго держали на передовой, и они вымещали на всех подряд скопившуюся ярость - всю войну подставляли они грудь под японские пули, а в мирной жизни небось опять будет по-старому: знай свое место, не вылезай…
Тогда он был молодым и сильным. Он ненавидел всех, кто задается. А еще Кен знал, что на родине «чистенькие» девочки и смотреть на него не станут. Свое оскорбленное самолюбие и похоть молодого зверя он вымещал на японках. Ничего - побежденные, стерпят.
А этот японец встал вдруг поперек дороги. Значит, он враг…
И вот теперь такая же ярость, не знающая разбора, обратилась против него самого.
…Какой-то мальчонка путался тогда у них под ногами, наверное сын того японца. Так и сверлил Кена горящими от ненависти глазами. Этот его взгляд Кен запомнил на всю жизнь.
«Если я сейчас умру, пожалуй, мне спишется тот грех»,- подумал Кен. И потерял сознание. Рука, судорожно зажимавшая рану, разжалась. На ней ясно виднелся уродливый шрам. В бою за безымянный островок где-то в южной части Тихого океана в двух шагах от Кена взорвалась граната, и осколком ему ранило руку. Тогда он дешево отделался.
Косые лучи заходящего солнца упали на улочки Гарлема. В их свете старый почерневший шрам горел, как кровоточащая рана.
Жизнь навсегда ушла из тела Кена Шефтена.
В одном из закоулков Гарлема, вдали от шума пыо-йоркских улиц, воцарилась тишина.
[1] Свндзюку - один из районов Токио.
[2] Straw hat (англ.) – соломенная шляпа.
[3] Ты, желтая обезьяна! (англ.)
[4] Грязный япошка! (англ.)
[5] Сукин сын! (англ.)
[6] Гиндза - главная улица Токио, средоточие магазинов и увеселительных заведений.