ПО 3

Михайлов Дем Алексеевич

— Желтковая проблема?

— Каждое утро я готовил яичницу на огромной сковороде — увидел ее на одном из рынков и просто влюбился в этого монстра. На ней влегкую можно было приготовить до десяти яиц.

— Пожарить?

— Да. Просто пожарить — кивнул я — Ну… так было с самого начала. Я ставил сковороду на огонь, наливал чуток масла, затем разбивал туда пять яиц. Солил, перчил и готово — вприкуску с местной лепешкой обалденно вкусно.

— Вкусно…

— Все изменилось с момента появления тех четверых гостей. Сковорода ведь большая. А вставали мы примерно в одинаковое время. И как только

наши друзья просекли, что каждое утро я жарю яйца, они начали просить пожарить и для них тоже. Да не проблема — сковорода огроменная, поэтому я просто разбивал больше яиц.

— Проблемы не вижу…

— Но она возникла — улыбнулся я — Оказалось, что в отличие от меня и моей подруги у других были свои сложные отношения с яичными желтками. Кто-то предпочитал желтки полностью прожаренными, почти сухими. Другой желал, чтобы их желтки оставались почти сырыми и обязательно целыми, не растёкшимися. Третий умолял наспех взбить его порцию вилкой, чтобы смешать желток с белком. Четвертый просил прокалывать его желтки, когда они почти готовы — уж не знаю зачем.

— Не ожидал такой сложности…

— Как и я. И уж чего я точно не мог ожидать, так это того, что я каждое утро стану проводить на кухне полчаса вместо пяти-десяти минут. Я не мог ожидать, что мне придется нервничать из-за простой яичницы. Я не мог ожидать, что мне придется угождать чужим вкусовым пристрастиям, а затем выслушивать от гостей дружелюбное, но все же чуток недовольное ворчание, когда у меня не получалось им угодить. В общем, в одно прекрасное утро мне это все надоело. Я разогрел сковороду, плеснул масла, разбил как придется пятнадцать яиц, посолил, поперчил, подождал несколько минут и оттащил все это великолепие на стол. А в ответ на удивленные взгляды гостей-гурманов я улыбнулся и сказал — с этого дня я готовлю яичницу только так и никак иначе. И заморачиваться с желтками не стану. Что получится — то получится. Не нравятся — не ешьте. Готовьте себе сами.

— И каков был результат?

Я широко улыбнулся:

— Каждое утро я продолжал наспех готовить большую яичницу и подавать на стол. Все ели без возражений, с удовольствием макая еще теплую привозную лепешку в подсоленные и поперченные желтки.

— Ты решил свою проблему. Дал лишь то, что готов был дать и предоставил лишь один выбор — брать или не брать.

— Верно. Вы поступили также, создав для всех одинаковые условия.

— И возражений ни у кого не было и нет. Смотри, Охотник. Мы почти на месте…

Вскинув голову, я вгляделся в указанном направлении. Не сразу понял, чуть наклонил голову и… беззвучно ахнул, медленно поднялся, опершись ладонью о холодное боковое стекло.

Каменный тоннель кончился. Двигаясь вниз по склону, мы приближались к подножию преградившей нам путь каменной отвесной скалы, что была покрыта льдом и снегом. Но удивила меня не эта стена. Я смотрел выше — туда, где на немалой высоте разглядел в исходящем сверху скудном освещении венчающие скалу причудливые тесно стоящие здания.

— Город — выдохнул я.

— Город — подтвердил тоже поднявшийся Панасий — Их город… Город под полупрозрачной крышкой ледяного гроба…

Поэтично…

И полностью правдиво.

Но я не ответил. Я вообще никак не отреагировал на слова старика — слишком уж я был

поглощен завороженным разглядыванием той части города, которой повезло сохраниться почти нетронутой. У меня это заняло почти полчаса — уже потом я глянул на время и сообразил, что терпеливые луковианцы ждала все эти минуты. Впрочем, когда я наконец опустил ненадолго взгляд, то понял, что и они занимались разглядыванием мертвого города. А судя по лицам троих пассажиров, что не скрывали своих эмоций — они здесь впервые как и я. Похоже, правление Бункера воспользовалось оказией и вместе с чужаком отправило на экскурсию еще и тех из своих, кто давно уже просился.

— Здесь холоднее — выдохнул я и зябко поежился.

— Гораздо холоднее — подтвердил Панасий и глянул на прикрепленный за окном старый термометр — Минус сорок три.

— А там? — мой взор опять устремился выше. Меня магнитом тянули мертвые здания.

— Вплотную к стене средняя температура минус сорок пять. Хотя наши замеры давно уже не так регулярны.

— А выше?

— Видишь тряпку?

— Темный треугольный лоскут? И торчащая из расщелины нога?

— Ты разглядел — кивнул Панасий — Хорошие молодые глаза. Зоркие. Цепкие.

— Какая температура на той высоте?

— Это максимум на который поднимались наши экспедиции — вздохнул старик — Сорок девять метров. Температура на такой высоте замерялась лишь раз и составила минус сорок пять.

— Ясно… — ответил я — Ясно…

Чужой город был… знаком и незнаком, понятен и странен… Но одно сразу становилось ясно — этот город строили те, кто позднее производил летающие кресты и гусеничные вездеходы. Эти грубые или даже примитивные формы, никакого стремления в высоту, четкие углы, толстые надежные стены… Все это собрание квадратных и прямоугольных блоков, что именовалось городом, было создано для спокойной и надежной защищенной от всех превратностей судьбы городом. Заставь меня наречь это место за три секунды и первое что пришло бы в мой мозг — Бункер. Да… Бункер. Даже самое основание под городом — мощная скалистая плита — говорила о том, что крепкий город построен на крепчайшем фундаменте.

— Эта цивилизация веками ждала под гнетом ожидания… — тихо промолвил Панасий, правильной поняв задумчивое удивление на моем лице — Они знали, что однажды ОНО грядет…

— Столп — плотнее закутываясь в шкуру, кивнул я — Они знали, что однажды чудовищное создание опять явится из космоса и принесет с собой новые планетарные катаклизмы. Принесет с собой смерть. Получается, они подчинили всю свою жизни подготовке к грядущей угрозе… и ведь справились…

— Ты знаешь очень многое. Думаешь, они справились? Что с их планетой? Оглянись…

— Не верю, что такое — я обвел глазами лед и снег вокруг — На всей планете… не верю… Мы все обитаем, существуем на лишь небольшом куске промороженной земли, что украшена Столпом по центру. А раз здесь город… то можно предположить, что удар по будущему Столпу нанесли в тот момент, когда это стало возможно, либо же остановили его там, где причиненный ущерб будет минимальным…

— Небольшой город — это минимальный ущерб?

— Если его успели эвакуировать — то более чем минимальный. Что тут из потерянного? Железобетонные коробки? Это ерунда для процветающей технократии…