По дорогам сказки
Шрифт:
Вильм Красивый был молодой, статный парень, лучший танцор среди плотогонов и стекольщиков. Еще совсем недавно он был таким же бедняком, как Петер, и служил в работниках у лесоторговцев. И вдруг – ни с того ни с сего – разбогател! Одни говорили, что он нашел в лесу под старой елью горшок серебра. Другие уверяли, что где-то на Рейне он подцепил багром мешок с золотом.
Так или иначе, он вдруг сделался богачом, и плотогоны стали почитать его, точно он был не простой плотогон, а принц.
Все трое – Иезекиил Толстый, Шлюркер Тощий и Вильм Красивый – были совсем не похожи друг на друга, но все трое одинаково любили деньги и были одинаково
«И откуда только они берут столько денег, – думал Петер, возвращаясь как-то с праздничной пирушки, где он не пил, не ел, а только смотрел, как ели и пили другие. – Ах, кабы мне хоть десятую долю того, что пропил и проиграл нынче Иезекиил Толстый!»
Петер перебирал в уме все известные ему способы разбогатеть, но не мог придумать ни одного мало-мальски верного.
Наконец он вспомнил рассказы о людях, которые будто бы получили целые горы золота от Михеля-Великана или от Стеклянного Человечка.
Еще когда был жив отец, у них в доме часто собирались бедняки соседи помечтать о богатстве, и не раз они поминали в разговоре маленького покровителя стеклодувов.
Петер даже припомнил стишки, которые нужно было сказать в чаще леса, у самой большой ели, для того чтобы вызвать Стеклянного Человечка:
Под косматой елью, В темном подземелье, Где рождается родник, – Меж корней живет старик. Он неслыханно богат, Он хранит заветный клад… note 9Были в этих стишках еще две строчки, но, как Петер ни ломал голову, он ни за что не мог их припомнить.
Ему часто хотелось спросить у кого-нибудь из стариков, не помнят ли они конец этого заклинания, но не то стыд, не то боязнь выдать свои тайные мысли удерживали его.
5
Стихи в этой сказке перевел С.Я Маршак.
– Да они, наверно, и не знают этих слов, – утешал он себя. – А если бы знали, то почему бы им самим не пойти в лес и не вызвать Стеклянного Человечка!..
В конце концов он решил завести об этом разговор со своей матерью – может, она припомнит что-нибудь.
Но если Петер забыл две последние строчки, то матушка его помнила только две первые.
Зато он узнал от нее, что Стеклянный Человечек показывается только тем, кому посчастливилось родиться в воскресенье между двенадцатью и двумя часами пополудни.
– Если бы ты знал это заклинание от слова до слова, он непременно бы явился тебе, – сказала мать вздыхая. – Ты ведь родился как раз в воскресенье, в самый полдень.
Услышав это, Петер совсем потерял голову.
«Будь что будет, – решил он, – а я должен попытать свое счастье».
И вот, распродав весь заготовленный для покупателей уголь, он надел отцовский праздничный камзол, новые красные чулки, новую воскресную шляпу, взял в руки палку и сказал матери:
– Мне нужно сходить в город. Говорят, скоро будет набор в солдаты, так вот, я думаю, следовало бы напомнить начальнику, что вы вдова и что я ваш единственный сын.
Мать похвалила его за благоразумие и пожелала счастливого пути. И Петер бодро зашагал по дороге, но только не в город, а прямо в лес. Он шел все выше и выше по склону горы, поросшей ельником, и наконец добрался до самой вершины.
Место было глухое, безлюдное. Нигде никакого жилья – ни избушки дровосеков, ни охотничьего шалаша.
Редко какой человек заглядывал сюда. Среди окрестных жителей поговаривали, что в этих местах нечисто, и всякий старался обойти Еловую гору стороной.
Здесь росли самые высокие, самые крепкие ели, но давно уже не раздавался в этой глуши стук топора. Да и не мудрено! Стоило какому-нибудь дровосеку заглянуть сюда, как с ним непременно случалась беда: либо топор соскакивал с топорища и вонзался в ногу, либо подрубленное дерево падало так быстро, что человек не успевал отскочить и его зашибало насмерть, а плот, в который попадало хоть одно такое дерево, непременно шел ко дну вместе с плотогоном. Наконец люди совсем перестали тревожить этот лес, и он разросся так буйно и густо, что даже в полдень здесь было темно, как ночью.
Страшно стало Петеру, когда он вошел в чащу. Кругом было тихо – нигде ни звука. Он слышал только шорох собственных шагов. Казалось, даже птицы не залетают в этот густой лесной сумрак.
Около огромной ели, за которую голландские корабельщики не задумываясь дали бы не одну сотню гульденов, Петер остановился.
«Наверно, это самая большая ель на всем свете! – подумал он. – Стало быть, тут и живет Стеклянный Человечек».
Петер снял с головы свою праздничную шляпу, отвесил перед деревом глубокий поклон, откашлялся и робким голосом произнес:
– Добрый вечер, господин стекольный мастер!
Но никто не ответил ему.
«Может быть, все-таки лучше сначала сказать стишки», – подумал Петер и, запинаясь на каждом слове, пробормотал:
Под косматой елью, В темном подземелье, Где рождается родник, – Меж корней живет старик. Он неслыханно богат, Он хранит заветный клад… И тут – Петер едва мог поверить своим глазам! – из-за толстого ствола кто-то выглянул. Петер успел заметить островерхую шляпу, темный кафтанчик, ярко-красные чулочки… Чьи-то быстрые, зоркие глаза на мгновенье встретились с глазами Петера. Стеклянный Человечек! Это он! Это, конечно, он! Но под елкой уже никого не было. Петер чуть не заплакал от огорчения.– Господин стекольный мастер! – закричал он. – Где же вы? Господин стекольный мастер! Если вы думаете, что я вас не видел, вы ошибаетесь. Я отлично видел, как вы выглянули из-за дерева.
И опять никто ему не ответил. Но Петеру показалось, что за елкою кто-то тихонько засмеялся.
– Погоди же! – крикнул Петер. – Я тебя поймаю! – И он одним прыжком очутился за деревом. Но Стеклянного Человечка там не было. Только маленькая пушистая белочка молнией взлетела вверх по стволу.
«Ах, если бы я знал стишки до конца, – с грустью подумал Петер, – Стеклянный Человечек, наверно, вышел бы ко мне. Недаром же я родился в воскресенье!..»