По дороге к любви
Шрифт:
Оглядываюсь на металлическую дверь в кирпичной стене, вижу свет в щели. Значит, он ее не закрыл. Это хорошо.
Блейк подводит меня к низкому деревянному столику, и мы садимся на него рядом друг с другом. Я чувствую, как бьется сердце. От порыва ветра волосы мои падают на лицо, и я торопливо убираю их.
— Какой я все-таки молодец, — вдруг произносит Блейк, глядя на раскинувшийся внизу город; ноги он поставил на скамейку, приделанную к столику, а ладони зажал между коленями.
Я сажусь в позу лотоса и вопросительно смотрю на него. Он улыбается.
— Молодец, что привел тебя сюда, — проясняет
Поворачивает голову и смотрит мне в лицо. Кажется, что его карие глаза в темноте немного светятся.
— Другой на моем месте давно бы тебя изнасиловал. Вот был бы сюжет для «Лайфтайм» [1] .
Вот теперь я трезва как стеклышко. Две секунды — и ни в одном глазу. Будто и не пила вовсе. Спина сама собой выпрямляется, позвоночник как палка; я нервно вздыхаю.
1
Американский кабельный телеканал, известный своими фильмами для женщин. — Здесь и далее примеч. перев.
«О чем я только думала, идиотка?!»
— Успокойся, — говорит он с мягкой улыбкой и поднимает обе руки. — Я никогда не сделаю с девушкой ничего такого, если она сама не захочет… И даже если она после двух коктейлей вдруг решит, что хочет этого.
У меня такое чувство, будто я ухитрилась увернуться и не словить смертельную пулю.
Плечи чуть опускаются, кажется, можно снова дышать свободно. Конечно, он может просто вешать мне лапшу на уши, чтобы я утратила бдительность, но чутье подсказывает, что бояться его не нужно. Само собой, осторожность не помешает, мы здесь одни, но хотя бы можно немного расслабиться. Если бы он захотел воспользоваться ситуацией и моей глупостью, то не стал бы делать такое вступление.
Вспоминаю его недавние слова и тихо смеюсь.
— Чего смеешься? — Он смотрит на меня искоса, улыбается.
— Вспомнила, как ты говорил про «Лайфтайм». — Чувствую, что губы сами собой складываются в неуверенную улыбочку. — Ты что, смотришь эту фигню?
Он видит мое удивление и смущенно отворачивается:
— Да нет. Просто сравнил, всем же известно, что это такое.
— Да что ты? — дразню его я. — Вот я, например, не знаю, да и вообще, от парней и слова такого не слышала, от тебя первого.
Теперь его очередь краснеть, и я одергиваю себя: чего лыбишься, идиотка, парня в краску вогнала и рада?
— Слушай, не говори никому, хорошо?
А у самого лицо обиженное.
Я молча улыбаюсь и смотрю на огни города, надеясь, что та ниточка, что протянулась между нами во время этого шутливого разговора, не оборвется. И плевать на его обаяние или сексуальную привлекательность, я ведь не собираюсь с ним спать. Мне сейчас нужен просто дружеский и вполне невинный разговор, без всяких намеков на секс или «отношения». А это с парнями не так-то просто, каждый почему-то считает: если ты ему улыбнулась, значит дело в шляпе, можно тащить в койку.
— Послушай, — говорит он, — скажи честно, почему ты здесь одна?
— Ну нет… — Я улыбаюсь, качаю головой. — Давай не будем об этом.
— Почему, что тут такого? Хоть намекни. Мы же просто разговариваем. — Он разворачивается ко мне и ставит одну ногу на столик. — Мне правда интересно. Поверь, это никакая не тактика.
— Тактика?
— Ну, мол, делаю вид, что интересуюсь твоими проблемами, а сам только и думаю, как бы залезть к тебе в трусики… Если бы я хотел залезть к тебе в трусики, то не стал бы ходить вокруг да около, а сразу бы так и сказал.
— Так ты, значит, не хочешь залезть ко мне в трусики? Гляжу на него искоса, изображая недоверчивую улыбочку.
Он, похоже, слегка обескуражен, но держится молодцом.
— Ну, вообще-то… конечно. Я что, похож на больного? Кто же не захочет переспать с такой красоткой? Но если бы я только этого хотел от тебя и только за этим сюда привел, то сразу так и сказал бы еще там, внизу.
Откровенное заявление, еще одно очко в его пользу. Я даже зауважала его, но улыбка застыла у меня на губах, когда он сказал: «если бы я только этого хотел от тебя». А чего еще ему от меня надо? Может, хочет назначить свидание — и пошло-поехало? Ммм, нет уж.
— Послушай, — говорю я, отодвигаясь от него так, чтобы он это заметил, — мне не нужно ни того ни другого, заруби себе на носу.
— Чего — ни того ни другого?
И вдруг до него доходит «чего». Он улыбается и качает головой.
— Да тут все в порядке. Расслабься. Честное слово, я притащил тебя сюда, чтобы просто поговорить, хочешь — верь, хочешь — нет.
Внутренний голос подсказывает мне, что, если бы я сама хотела того или другого: секса либо встречаться или и секса, и встречаться, — за Блейком дело не станет, но он спокойно уступает и при этом нисколько не выглядит ущемленным.
— Хорошо, я отвечу на твой вопрос, — говорю я, а сама думаю: «Хочешь поговорить? Ладно, давай поговорим, так и быть». — Я одна, потому что уже не раз обжигалась и новых приключений пока не ищу.
— Понятно, — кивает Блейк. Он отводит глаза. Ветерок шевелит его длинную светлую челку. — Эти новые, как ты говоришь, приключения — полное дерьмо, особенно в самом начале. Да и вообще, учиться на своих ошибках — это кошмар. — Снова смотрит на меня и уточняет: — Когда ты с кем-нибудь вместе уже долго, то привыкаешь к нему, понимаешь, о чем я? Тебе с ним комфортно. А когда тебе комфортно, вывести тебя из этого состояния, даже если ваши отношения напоминают ад и вредны для обоих, все равно что заставить лежебоку оторвать жирную задницу от дивана и заняться делом. — Тут он, похоже, спохватился, что слишком быстро начал выворачивать передо мной душу, и решил свести все к шутке: — Возьми меня и Джен, например. Три месяца я привыкал к ней, а когда привык, стал спокойно сидеть при ней на унитазе.
Я громко смеюсь, а когда, набравшись смелости, снова гляжу на него, вижу, что он тоже улыбается.
У меня появляется чувство, что свою бывшую невесту он любил не так уж сильно, как сейчас пытается уверить самого себя. Ладно, пока он сам ненароком не пришел к такому выводу, переведу этот болезненный разговор на себя, а то еще совсем затоскует.
— А мой парень погиб, — брякаю я ни с того ни с сего, уж очень хочется утешить его. — В автокатастрофе.
Лицо Блейка вытягивается, в глазах раскаяние.