По эту сторону фронта
Шрифт:
Когда в проеме исчез последний солдат и перед люком встал часовой, я повернулся к вернувшемуся Шарафутдинову и спросил:
– Пленного перевязали?
– Должны бы уже. Я когда уходил, санинструктор рану заканчивал обрабатывать.
– Понятно. Тогда сейчас мы связываемся с командованием, а потом идем беседовать с этим найденышем. Уж очень личность попалась неординарная, тебе не кажется?
– Да, «горбатого лепит» так, что заслушаться можно. И ты обратил внимание, как его перекосило, когда Гек находку демонстрировал?
Вот за это я и люблю Шаха! Все замечать
Кивнув Марату, поинтересовался у стоящего рядом капитана:
– У вас тут комната найдется, где можно спокойно поговорить с «языком»?
Звонарев, как будто ожидавший этого вопроса, тут же ответил:
– Так точно! Здесь сейчас моя авторота стоит, а при фрицах не менее батальона располагалось, так что помещений – на любой вкус!
– Вот и хорошо. Тогда мы через полчасика к вам подойдем, а сейчас можете быть свободны.
Капитан, козырнув, удалился, но прежде чем мы пошли к машинам, Листьев предложил:
– Товарищ майор, может, перекусить? Как я понял, вы со вчерашнего дня не жрамши.
Подумав пару секунд, я вынужден был отказаться:
– Благодарю, наверное, чуть позже. Сейчас у нас времени совсем нет…
Майор понятливо кивнул, а мы быстрым шагом двинули к рации.
Глава 7
– Ты точно все сдал?
Серега, нависнув надо мной, грозно сопел и слегка прищуренными глазами пытался проделать дырку в башке подчиненного. Привстав со стула, я, приблизившись к его уху, шепотом, но внятно и отчетливо произнес:
– Гусев, иди ты в жопу! – А потом, не выдержав, заорал: – Достал! Третий раз говорю, что все! Еще раз спросишь, пошлю в пеший сексуальный маршрут!
– Не ори! Я о вас же забочусь – вдруг вы кроме этого слитка еще что-то «забыли».
М-да… со слитком неудобно получилось. Он ведь в вещмешке у Искалиева так и болтался с самого начала – его туда Змей засунул после демонстрации. А потом, когда мы полезли в сокровищницу, Гек с Жаном остались сторожить «языка» и забросить золото в ящик у сержанта не было возможности. Ну а позже пустоголовый Лисов только выбравшись из нижнего хода тут же развил бурную деятельность и послал бойца на встречу с Одинцовым. Стеснительный Даурен, посчитав, что так и должно быть, а командир знает, что делает, безропотно потащил эту тяжесть по коридорам. Натер плечи узкими лямками «сидора» и, выбравшись наверх, с удовольствием закинул вещмешок в кузов «УльЗИСа». После чего о нем все благополучно забыли. То есть я забыл, потому что все завертелось очень быстро.
Сначала стрельба, потом разборки со Звонаревым. Дальше – больше. Только водители ушли под землю, как нарисовался комендантский взвод вместе с полковником Свиридовым и подполковником Рыковым, который представлял родное
Вскоре оттуда, подслеповато щурясь от света, полезли ребята Пичугина. К своим их не отпустили, а загнали в караулку. Ну понятно – им еще светят беседы с особистом и взятие подписок о неразглашении. Так что сержант, который перед выходом затарился продуктами, один черт – не прогадал. От особиста просто так не отвяжешься, поэтому завтрак и обед его пацаны проведут, треская свой сухпай.
Мне было немного неудобно перед водилами, но по-другому тогда я поступить все равно не мог. А лишняя подписка еще никого не убивала. Я их сам столько написал, что мне впору уже язык отрезать за ненадобностью, так как какую тему ни затронь, Лисову о ней говорить категорически запрещено.
А когда из люка вынесли первый ящик с документацией, я, извинившись перед Рыковым и Свиридовым, сослался на срочные дела и убыл на второй этаж казармы для беседы с пленным. Серега должен был подъехать только часа через полтора, во дворе торчать смысла больше не видел (тут и без меня командиров хватает), поэтому решил заняться делом.
Зайдя в пустующее помещение, увидел, что Гильденбрандт лежит на голой панцирной кровати, а Марат с Жаном, сидя рядом на табуретах, о чем-то оживленно беседуют. Увидев меня, Шах отвлекся от разговора и спросил:
– Как я понял – все нормально идет?
– Вполне. Рыков вовсю рулит, а Свиридов у него на подхвате, так что и без меня справятся. А ты, я смотрю, еще не начинал?
Шарафутдинов, правильно истолковав вопрос, отрицательно покачал головой:
– Куда ж я без тебя? – И подтолкнув ногой один из стоящих табуретов, ближе к койке с пленным, скомандовал: – Подъем! Сесть!
Немец, невзирая на раненую ногу, резво вскочил и, усевшись на предложенную мебель, застыл, положив руки на колени.
Я, поставив между нами солдатскую тумбочку, некоторое время барабанил по ней пальцами, а потом сказал:
– Предлагаю все начать с чистого листа. Чтобы сэкономить время, сразу хочу предупредить – вашим предыдущим словам мы не верим и даже заключили пари относительно звания захваченного «языка». Хочу порадовать – один из нас решил, что вы штурмбанфюрер. Поэтому давайте с самого начала – имя, фамилия, звание, номер части?
Гильденбрандт, по мере того как я говорил, выпучивал глаза и прижимал к груди связанные руки. А после моего вопроса плаксиво ответил: