По грехам нашим. В лето 6731...

Старый Денис

— Стал он воевать с Китаем, — продолжил я. — Страной великой и древней. Они воюют с ним и сейчас, токмо частью воинства. Многие науки они взяли от своих врагов. Машины метательные мають, тараны и беруть города за седмицу и великие и малые. Всех бьют.

— Да не пужливые, говори, чего нам от них ждать, — не выдержал один из собравшихся.

— Охолони, Гаврила, дай сказать Корнею Владимировичу, — пресек Войсил.

— Покорили они многие земли и мстительны вельми, — продолжил я пытаясь контролировать свои слова, чтобы поняли, но это получалось все хуже. — Хорезмшах бежал и татары думают, что половцы его укрыли — вот и пошли они на

половцев и воюют их. А еще татары били аланов — союзников половцев, я жил в аланских горах и конь мой оттуда.

— Добрый конь, — не выдержал еще один из собравшихся, но понурился от жесткого взгляда Войсила.

— Так вот, половцы заступились за аланов и татары начали жечь их кочевья повсеместно. Ведут татар Джэбе и Субедей — великие воеводы. Войско их невелико — два тумена, — заметив некоторую растерянность, я решил пояснить. — Две сотни сотен.

Все ахнули и начали смотреть друг на друга.

— То великое войско, молви! — перебил меня уже сам Войсил.

— В улусах, так у них княжества называются, могут собрать и 6–7 таких войск. Но сильны они своим рядом. Воев добре учати коли один провинится — убьют десяток, десяток с поля побежит — убьют сотню. Порядок сильный. А еще они разведывают все про супротивников своих. У Ченгиза есть мужи мудры, они все веды о землях записывают, личат и радят хану. Они уже ведают яко готовают воев на Руси, кольки могут выставить князья и другое.

— Откуль? — взрычал Войсил.

— От полоняных русичей, от купцов веницианских, от половцев, от своих воев, что на Русь ходят дозорами, от русских купцов. Воны ото всех веды берут и крепко думают. Сильный ворог, — сказал я, ожидая вопросов.

— А ворогов ли? Воны с половцами, да аланами воюють, на Русь не идуть, — спросил один из присутствующих, которых был по правую руку от Войсила.

— Вороги. Чингизхан навет дал — дойти до моря на Захаде. На пути Русь, угры, ляхи, франки. Они убивают всех, уважают силу, но Русь не едина — они едины, князья уделы делят, у них один сильный вождь, — говорил я и видел, что сказанное не нравится присутствующим.

— Сильны они числом, коли правду говоришь, — резюмировал Войсил. — Так что пойдут на Русь?

— Пойдут! — сказал я, разведя руками.

В поисках пути

Глава 7. В поисках пути

Совещание было распущено. Все разбрелись. Я, сел на коня. Было попытался равануть к своим саням, но меня одернул сотник.

— Первак, подводу Корнея вези сюды, — дал распоряжение сотник своему сыну. Обратился уже ко мне: — половцы просят князей ратится с татарами. По весне. Силы великие будуть. Мстислав Стары збирае раду у Киеве.

— Сколько смогут выставить? Десять тысяч, двенадцать? — вопросительно посмотрел я на Войсила, уже взлетевшего по-молодецки в седло.

— В путь, — прокричал сотник и уже обратился ко мне. — Мстислав Киевский, Удатный, да волынский князь, наш Василько, да рязанские. Много рати будет.

— Вот скажи, а кто у войску том наряд держать буде? — спросил я

— Так Киевский должон, токмо Удатный под його не пойдет, да и Даниил Романович волынский не пойде, — начал перечислять Войсил.

— Аще половецкие вои, что не пойдут под руку князей, — привел я еще один аргумент.

— Не, Котян половецкий, может и пойти, он Мстиславу Удатному тесть и он и просит. Но я сразумел. Правда твоя — князья не порядятся, кожный славу

искать буде, токмо татар одолеть должно, — подвел итог Войсил.

— Так! Токмо аще единой ратью будут. Русские вои сильны, но наряду в них нет, — сказал я и обратил внимание, что Первак, обходя все сани, приближается к нам.

— А что робить то, оставить половцев? — как-то растерянно спросил Войсил. — Эй, Первак. Сторожу отправили? Божана в яком обозе?

— Дык это, вона не в обозе, на коне, — процедил Первак, съежившись, ожидая порицания.

— Во девка неуемная! Иди Первак, готовай одвуконь и уперед. Нехай Агафья Никитишна готовится — две сотни холопов, чады, да ты ведаешь усе, десяток Гаврилы возьми и вот, — Войсил протянул свернутый пергамент. — То Далевиту подашь.

Ну, наконец-то подъезжаем. В голове крутилось многое. Неопределенность моей судьбы и все происходящее вокруг еще до конца не осознавалось. Ощущение виртуальной реальности. Сколько было уже говорено об играх с полным погружением, даже целые жанры литературы появлялись и пользовались огромным успехом у людей. Так и я как будто попала в стратегию. Страха как такового не было и это беспокоило.

Как попаданцы, о которых прочитано было немало, так просто воспринимали новую реальность? Я, начитавшись фантастических книг, тоже был полностью уверен, что как только появлюсь, и все закрутится, сразу стану своим для хроноаборигенов и всех врагов нагибать. Причем все эти мысли начали лезть после перехода. Влияние ли молодого тела, или другие психологические выверты? Предстоит еще разобраться.

Я-то уже представлял, как поражаю Наполеона из снайперки, или там к Петру 1 сразу в советники и собутыльники, а Меньшикова — опять торговать пирожками. Еще представлял, в часы тишины после перехода как братаюсь с Монтесумой и пленю конкистадоров, а после с ацтеками, вооруженных огнестрелом высаживаюсь где-нибудь в испанском Кадисе. Бурлила фантазия, пока не встретил Божану. Теперь фантазия стала немного о другом…

В реальности то куда-то везут, женитьба предстоит. Нет, я не против — Божана хороша. Но это XIII век. О чем говорить? От женитьбы как бы дети! А как, зная, что через тринадцать лет все погибнут? С моим послезнанием я их может и спасу, но разоренная Русь, как в ней становиться кем-то? Разбить монголов — это да! Все возможно. Но мне это нужно? Не будет ли хуже? Читал я разные версии последствий нашествия монголов на Русь, среди которых были как приверженцы крайне негативного воздействия нашествия, что логично и понятно. Но были и те, кто категорически был за то, что монголы принесли на Русь главное — восточный менталитет деспотии и сильной власти. Это, мол, и стало катализатором возрождения и создания новой сильной России, выступающей уже как субьет мировой истории, а не только как сторонний участник.

Казалось, как быть, кому поверить? До попадания в это время сомнения еще могли быть, сейчас — нет. Вокруг люди, которые погибнут — будут убиты, замерзнут, сгинут от голода и болезней. Война это не только смерть от меча врага, это еще и лишения от незасеянных полей, разрушенных жилищ. Как можно оставаться циником и размышлять, что три миллиона русичей погибнут из-за какого-то возраждения Руси, когда видишь мальчиков и девочек, радующихся от факта освобождения из плена. Когда жизни людей персонифицируются, а не являются обезличенными цифрами, сложно вести подсчет необходимых жертв на алтаре будущих успехов, пусть и в масштабах огромной страны.