По грехам нашим. В лето 6732
Шрифт:
Хорошо рассмотреть самого князя мне так же не удалось. Увидел только то, что на князе в одежде не было вычурных элементов, которые бы выделяли князя из остальной массы ратников. Только в ближайшем рассмотрении можно было говорить, что доспех и оружие князя добротное. Заметил я и полностью седую бороду, и седые локоны волос, проглядывающих из-под шлема. Но что первое привлекает внимание — взгляд князя. Это пустые, уставшие глаза, между тем в них читался какой-то долг, который не дает потухнуть глазам окончательно. И я прочувствовал, как это может быть. Князь устал от войны, устал жить, он многое, если не все важное
— Добры мед твой Корней Владимирович, — провозгласил Вячко.
Мы были приглашены на пир… За наш счет. Князь очень берег припасы, собирая откуда только можно продукты в крепость для хранения и уже установив нормы выдачи. Он ждал новой осады, что ему обещали рыцари, которые весной были вынуждены сняться и уйти. Активизация ливов и латгалов — союзников рыцарей свидетельствует о том, что собрать урожай русичам и их союзникам эстам, не дадут. Первая осада была во время посевной, потом по лесам бесчинствовали ливы, вырезая крестьян. Работа на полях под охраной так и не принесла существенных результатов, однако кое-что посеяли. Только уже половину посадок ливам удалось сжечь. И только дожди в последнюю неделю позволяют хоть на что-то надеяться, так как не дают разгораться пожарам.
— То настойка медовая, князь, токмо вельми крепка вона, — ответил я.
Обстановка в доме князя была простой. Без не то что показной роскоши, а отсутствие таковой вовсе. В большом зале, который был вдвое меньше того, что был в Ростове у Василько, была только массивная мебель в виде лавок и столов. А еще в каждом углу было вооружение: и кистени, и мечи, и топоры, и луки, и два арбалета ножного взвода тетивы. Подобный разброс по всему помещению оружия, на мой взгляд, не имел практичности.
— Добрая настойка, бояре и войско доброе вы привели. Токмо кто головою буде? — как то безучастно произнес Вячко, а сидевший рядом с ним старейшина эстов Мейлис посмотрел на полковника.
Глеб Всеславович встал и чинно поклонился.
— Невмесно тебе князь Юрьевский перечить, токмо мы ведаем о войске нашем вельми много, и направлять його сподручно. Треба порешить якоже ратиться и следовать тому наряду, токмо ты первый в голове над нами, — командующий нашим воинством еще раз поклонился.
Как я понял, Глеб Всеславович сказал следующее… Мы принадлежим себе и лучше знаем, как воевать, однако мы не отдельное войско и готовы быть частью общего. Если принимать кого-то за номинального командующего, то никто, кроме князя на то не претендует.
Поразмыслив, князь махнул рукой и пир продолжился. Я старался есть жирное, чтобы меньше опьянеть и частично это помогло. И насколько я был удивлен, что среди тех, кто еще не сполз под лавку, был полковник и князь. И, если Глеб Всеславович уже и был знаком с эффектом медовой с перцем, и старался меньше пить, то князь влил в себя больше всех — не меньше литра.
— Спаси Бог, добрые люди за помогу вашу, — сказал князь после долгой паузы, когда Вячко оценивал обстановку.
Не найдя больше адекватных людей, кроме меня и полковника, князь завел разговор с нами, и тут я понял, что ошибался — князь все же восприимчивый к алкоголю, и вполне себе был пьян.
— Не чаял я выдюжить. Ведаю, што Новгород не даст рати, воны
Тут я навострил уши. Вот не было достоверных свидетельств о семье этого легендарного человека. Оказалось, что мало чего знает о судьбе своей дочери и Вячеслав Борисович из рода полоцких изяславовичей. Только три дня назад смогли изловить одного рыцаря, который управлял набегами ливов в окрестностях Юрьева. Этот крестоносец и поведал о том, что Альбрехт в преддверии нового нападения на Юрьев, решил перевезти в наполовину отстроенный заново Кукейнойс (Кукенес) дочь Вячко к будущему ее мужу Дитриху. Это будет еще одним доводом для сдачи Юрьева. Остальную же семью убили, и когда об этом узнал Вячко, за ночь поседел. Вот и не берут его ни крепкие настойки, ни что иное.
На следующий день работа закипела. Начали выстраиваться два ровелина, обнесенные рогатками, рвы, валы. Выкопаны в двух направлениях волчьи ямы. Приготовлена зажигательная смесь, выставлены вагенбурги. Получалась эшелонированная оборона с взаимной помощью из крепости, равелинами и вагенбургами, определены пути отступления. Однако все эти приготовления были настолько отработаны, что командирам даже не приходилось что-либо уточнять и заставлять.
— Боярин, кликал мене? — как всегда бесшумно подошел Андрей. Вот сколько не учился так ходить как вот этот характерник или как Первак со Втораком — сыновья Войсила, которых я первых встретил в этом времени после перехода, не получалось.
— Так, Андрей. Кажи, а десятки твои добре готовы? — спросил я у старшего десятника, к которому уважение было больше чем к другому сотнику.
— Так, два десятка да аще пять. Характерники десяток аще два, — отчитывался Андрей.
Вот сколько не говорил старший десятник кто такие характерники, до сих пор особо не понял, кроме того, что они могут хорошо воевать подлыми приемами.
Я задумал провести операцию в тылу врага. Хотелось, как чисто по-человечески помочь Вячко, так и проверить свои возможности. Также и пограбить при случае. Первое, что нужно было сделать — выявить, где дочь князя, для чего нужно подойти к тому же Кукенусу за языком. Уверенность в том, что мы пройдем к месту была абсолютной. Генуэзцы чуть ли не маршем прошли пол Руси. Мы же лесом по малозаселенной местности.
После долгих споров было принято решение, что мы будем выдавать себя за тех же крестоносцев. Я буду рыцарем, остальные будут моими слугами. Пять арбалетчиков из числа генуэзцев, которые знают в совершенстве немецкий, должны будут отыгрывать мое ближайшее окружение. Взяли четверых проводников из эстов, которые эти места знают отлично. Так же на авантюру подписались двое из ближников Вячко, которые еще вырезали рыцарей в Кукенесе в 1208 году.
Разведка