По грехам нашим. В лето 6733
Шрифт:
Отдав все, не раз оговоренные, распоряжения, я с полусотней отправился в путь, еще ратников отправил и в Ростов для сопровождения обоза и десяток опытных ратников в сопровождении Ермолая отправились в Киев для весточки генуэзским наемникам. Меня сопровождали еще три десятка ратников инспекции поместья и достаточно большой обоз. Я скупил все вяленое мясо, копченую рыбу, соленую икру, жир, что были на торге в тот день, когда я приехал. Купил и крупы, ну и телеги для перевозки добра приобрел. Частью мне подсобил Нечай, который за умеренную цену дал в аренду семь телег. Купленного должно хватить месяца на два кормления школы. Но я был уверен, что часть этих продуктов пригодятся в неминуемом скором походе.
— Ратники, сотня
С самого выезда за ворота стольного града, мы начали вести службу по уставу школы. Уже на второй день была моя очередь дежурить, как это я назвал — быть походным воеводой, который сам организует и следит за службой.
— Всем стоять! Брони одеть, обоз в середину, — стал распоряжаться я.
Все вокруг закрутилось, и в кажущемся хаосе любой военный человек был способен разобрать каждое слаженное действие. Все знали свое место и свою работу. Подобные телодвижения могли казаться лишними, но инспекторы уже должны видеть, как мы можем работать, поэтому и была организована показуха.
Через десять минут мы уже были готовы к отражению практически любой опасности, численно сопоставимой с нами. Выскочившие из пролеска конные, резко остановились. В их рядах началось шевеление и через пару минут в сторону нашего обоза выдвинулись три воина.
— Сам поедешь, али мне? — спросил подошедший Нечай.
— Аще тысяцкого Любомира зови, — сказал я.
Правильно было бы ехать навстречу и мне и главам двух княжих инспекций, а тысяцкий Любомир возглавлял воинскую.
— Это та сотня, что к тебе послали, — Нечай рассмотрел в приближающихся ратниках знакомых.
Я же не знал этих людей. Главного щеголя, которого сейчас я с большим удовольствием прирежу, после индульгенции князя, не было.
— По здорову ли, Нечай Курятович, и ты тысяцкий великого князя Любомир Димитрович? — спросил один из ратников.
— По здорову ратник, — ответил Нечай. Видимо, именно этот плюгавенький человек, ближний великого князя у всех собравшихся пользовался особым уважением, раз приветствие начали именно с него.
Дальше десятникам обстоятельно сообщили о воли великого князя и предложили присоединиться к нашему обозу. Сотне предписывалось идти жить в Унжу и там служить под моим началом. Сотник же после общения с Филиппом и закономерного проигрыша в поединке с полковником воинской школы ушел в неизвестном направлении. Тем более, что сотня, наконец, и решила идти к князю на поклон. Поэтому решение Ярослава их обрадовало, особенно после того, как я подтвердил, что и семьи служивых так же могут переселяться. Половина десятников, как стало известно позже, были женаты.
Вся дорога домой заняла ровно вдвое больше времени, чем когда я спешил к князю, но когда едешь с легким сердцем и с верой в будущее, дорога кажется отдыхом и спешить некуда.
Встреча в усадьбе, куда я приехал сразу после обеда у посадника Унжи Гаврилы, была бурная.
— Любы мой, я твоя, прости за обиды, любы, любы, — причитала Божана, целуя мои щеки, губы, руки. Она выбежала из дома в одном сарафане с непокрытой головой, как только услышала крики о возращении боярина.
Я стоял ошарашенный встречей и не мог ничего сказать. Мысли роились в голове, но никак не складывались в слова и предложения.
— Добро, любая, все добро. Великий князь зело мудрый, — смог выдавить из себя, наконец, слова.
— Той тать, сотник тот, вон баял, что тебя князь живота лишит, також вон снасильничать мя хотел, — быстро выдала информацию Божана и закрыла ладонью рот.
Мое лицо начало наливаться кровью, сейчас был готов убить и Филиппа, за то, что он отпустил гниду лощёную и позволил тому прикасаться к моей — моей женщине!
— Филипп, — истошно заорал я.
— Не гневайся на Филиппа, любы, вон того татя и порубил, персты йому отрубил. А ратники йего сотни, прознав про то, сами дюже крепко побили сотника и тот у лес биты ушел. Прости! — Божана рухнула на колени.
— Встань, Божана! Ты говорила, кабы рынд у усадьбе не было, токмо зараз я не стану боле тебя слушать, в усадьбе будут два десятка ратников и боле никто не придет до тя, — грозно, без малейшего намека на дискуссию, сказал я.
Божане не нравилось присутствие чужих мужчин в доме, и в начале зимы она упросила меня отправить охрану. Жене нравилось ходить с непокрытой головой и в той одежде, что она сочтет нужным, а не в церемониальной. Я к этому относился даже благосклонно — официоза между любящими людьми не приемлю. Вот только другие люди могут и разные слухи пустить о распутстве боярыни. Сейчас же я думал, как полностью закрыть периметр усадьбы, без доступа в дом. Так и Божане дискомфорта не будет и охрана останется.
Я начал успокаиваться после рассказа про оскотинившегося сотника. Филипп его отпустил вместе с другими ратниками, как и договаривались, через два дня после нашего отъезда. Вот только из Речного, где и держали посыльных, они отправились не в сторону Владимира, а в мою усадьбу. Якобы для того, чтобы что-то важное сказать. Ратники сотника Лотаря уже тогда стали роптать. Филипп же не оставил без внимания отряд в сотню мечей и следил издали за их действиями. Когда же он увидел, что сотник направился в усадьбу, пришпорил коня, но Лотарь был уже в доме. Два десятка сопровождения из воинской школы взяли на прицел арбалетов владимирскую сотню, но и те ничего не предпринимали. Филипп же вбежал в дом и увидел, как Лотарь держится за расцарапанную щеку. Поединка не было, Филипп быстро отсек два пальца на правой руке несостоявшемуся насильнику, потом вытащил его во двор и представил сотне. Тогда десятники еще ногами попинали его, но Лотарь исхитрился вырваться, сесть на коня и ускакать. Преследовать его никто не стал. А не рассказывали о происшедшем встреченные по пути ратники потому, как была договоренность с Филиппом, который их запугал моим взрывным характером.
«И когда я был взрывным то?» — подумал я.
— Пошли у спальню, любая, засох без тебя, — уже с улыбкой сказал я и сам отшатнулся. — Коли не хочешь, то и не треба.
Я боялся, что события нанесли психологическую травму и сейчас жене думать о своем супружеском долге противно. Но я ошибался — Божана взяла меня под руку и быстрым шагом повела в спальню. Заточение в порубе, покушение на мою жизнь — все ничто! Вот она жизнь — рядом с любимой желанной и страстной женщиной.
Только после обеда, насилу вырвавшись из объятья жены, я ехал на совещание в Речное, именно туда указал прийти управляющим, представителям ремесленников, а также артельщиков. Место выбрал, чтобы было рядом с гостиным двором, где должны разместиться инспекторы. Отправил я и за Нечаем, чтобы он со своими инспекторами видел все особенности нашей работы. Между двумя вариантами — заискивать перед княжескими людьми или больше времени уделить общению с семьей, я выбрал второе. С детьми, вот только получилось только полчаса понянчиться, но я постараюсь наверстать в будущем. А Юрия, который по случаю моего возращения отпросился из воинской школы, взял с собой на совещание, чему парень был очень рад. Все-таки, и сам пользуюсь служебным положением в пользу сына, ну если чуть-чуть.
— Яко страда идет, землю всю подняли, хватило плугов? — задал я самый насущный вопрос.
— Аще нет, токмо почали два дни тому, — ответил Макарий.
— Сколько плугов на колесах у тебя, тиун, — обратился я к тому же Макарию.
— Так два десятка аще три будет, боярин, пять десятков коней, два десятка аще одна борона, четыре десятка лопат кованных. Работаем ад восхода, до захода, — начал свой слегка эмоциональный доклад тиун.
— То добре, — я прервал тиуна. — Макарий, ты уедешь у поместье у Суздаля, тому сеять треба вельми скоро.