По лезвию ножа, или в погоне за истиной
Шрифт:
— Так мы можем сойти на берег? — спросил я в недоумении.
— Да, пожалуйста, добро пожаловать на Святую Землю!
Ничего не понимая, мы вышли в зал, где нас дожидался Семен со скорбной миной.
— Не расстраивайтесь, этого нельзя было предвидеть, у вас будет повод приехать в следующий раз, не бери… — осекся он, увидев в моих руках пропуск на берег. — Ничего не понимаю, вас все же выпустили? А чего тогда мурыжили?
— Сам не знаю, — ответил я. — Куча вопросов, а потом пустили.
— Очень странно. Насколько я знаю, эти беседы в отдельной комнатке — для отвода глаз. Решение пустить или не пустить принимают вот эти милые тетеньки. У меня такое впервые. Ну пойдемте, пока они не передумали, — потащил нас Семен
Вся группа русских паломников уже сидела в небольшом автобусе, для нас осталось три свободных сиденья в конце салона. У окна справа сидел отец Кирилл, глаза его были полуприкрыты, но он не спал — пальцы равномерно перебирали четки; у левого окна села Лена, рядом я, а между мной и батюшкой разместился Семен. Пожилая дама-экскурсовод заняла свое место, и автобус плавно тронулся с места.
Путь наш лежал практически через всю страну в Иерусалим. Израиль не произвел на меня ровным счетом никакого впечатления, я ни за что не захотел бы здесь жить. Иерусалим — совсем другое дело. Дух древности, казалось, жил в каждом камне, в каждом булыжнике мостовой. Мы покинули автобус недалеко от Храма Гроба Господня, а автобус поехал на специально отведенную парковку. Мы шли через восточный базар, окруженные сутолокой и шумом даже не средневековья, а глубокой античности, вдыхая дивные пряные ароматы. От этих мыслей, запахов и звуков кружилась голова, я крепко держал Лену за руку, чтобы не потеряться в этом водовороте жизни. Всего несколько минут пути, и перед нами открылась площадь перед Храмом Гроба Господня, которую я видел по телевизору в каком-то фильме. Наяву она выглядела несколько меньше. При входе в церковь создалось такое впечатление, что мы перешли некую невидимую черту, отделяющую один мир от другого: вся суета, заботы, печали и горести остались там, а здесь… Я не смог себе даже объяснить, что же я ощутил. Помните, как это бывало в детстве? Просыпаешься утром, и радость без всякой видимой и явной причины просто переполняет душу. Тебе хорошо, просто хорошо, и все. Хорошо оттого, что мама и папа любят тебя, оттого, что на улице солнышко или, наоборот, идет пушистый снег, хорошо оттого, что из кухни вкусно пахнет мамиными блинами и слышен неторопливый мирный разговор родителей. Если вы помните это, то отдаленно поймете чувство, испытанное мною. Мы шли по этому древнему зданию, вокруг «Кувуклии» — места, где был погребен Христос и где Он воскрес. В этот момент шла служба, и мы не смогли войти внутрь. Наша группа поднялась наверх — на вершину горы Голгофы, находящуюся внутри здания, к месту крестных страданий Иисуса Христа. Я мало что знал обо всем этом, но внимательно слушал экскурсовода, а еще более ощущал сердцем.
ЭТО случилось у камня миропомазания, где тело Господа готовили к погребению. Я, следуя примеру нашего батюшки — отца Кирилла, перекрестился, встал на колени и поцеловал плоский прямоугольный гранитный камень. Слезы подступили к горлу, но это не были слезы скорби или бурного веселья. Скорее это была тихая радость, наполнявшая, казалось, каждую клеточку моего тела, мягко распирающая душу где-то в районе солнечного сплетения и находящая выход в слезах. Это чувство очень трудно описать словами, но кто испытывал это, думаю, меня поймет. Сдержать слезы не было ровным счетом никакой возможности. Я опустил голову и чуть было не упал, споткнувшись обо что-то. Меня поддержали сзади чьи-то руки, кто-то помог мне выйти из Храма. Я встал в угол, лицом к стене, потихоньку приходя в себя. Обернувшись, я увидел спину отца Кирилла, он как бы невзначай прикрыл меня, разговаривая с одной из паломниц. Они закончили разговор, и батюшка обернулся. В первый миг я его даже не узнал. Лицо священника озаряла счастливая и даже озорная улыбка.
— Ну как ты, Дионисий? Первый раз такое?
— Да. А что это было, батюшка?
— Это Благодать Божия! Мы с тобой находимся в сердце Святой Земли у Гроба Господня — в месте, где происходят чудеса. Часто вот так, казалось бы, буднично и обыденно, как сегодня с тобой. Я очень рад за тебя. Уверен, такое забыть невозможно, и этот момент ты будешь помнить всю свою жизнь!
— Батюшка, так я же раньше в церковь даже ни разу не заходил!
— Так ли это важно? То-есть важно, конечно, в принципе, но в данном случае… — священник задумался. — Благодать Божия изливается на всех подобно дождю или солнечному свету — на верующих и неверующих, крещеных и некрещеных. Сегодня ты смог ощутить реальность бытия Бога, вспоминай о том, что случилось сегодня, почаще, а особенно тогда, когда будет совсем худо, когда будет казаться, что все тебя оставили.
Экскурсовод пригласил нас следовать далее. Лена стояла посреди площади и озиралась по сторонам. Увидев меня, она нахмурилась:
— Ты куда пропал-то? Я тебя уже минут 10 ищу!
— Да здесь я был… Мы тут с отцом Кириллом разговаривали.
— А это ваша очаровательная супруга? — раздался у меня за спиной голос батюшки. — Познакомь же нас, Дионисий.
Мы с Леной смутились и покраснели, но батюшка как будто ничего не заметил.
— Елена, — выдавил я смущенно.
— Вот как, — улыбнулся отец Кирилл, — и имя у вас под стать! Я имею в виду святую царицу Елену, — пояснил батюшка, увидев недоумение на наших лицах. Аленка зарделась от удовольствия.
Мимо Стены плача мы вышли к ожидавшему нас автобусу и отправились в Вифлеем — в Храм Рождества Христова, а затем поехали обратно в Хайфу. Садясь в автобус перед последним отрезком пути до морского порта в Хайфе, Семен устроился впереди рядом с экскурсоводом, так что место между мной и священником оставалось свободным. Аленка по дороге задремала, и я решился подсесть к батюшке — меня мучил один вопрос.
— Не помешаю, батюшка? — тихо спросил я.
— Нет-нет! — он перекинул четки на правую кисть руки. «А, ведь он, наверно, молился», — запоздало сообразил я. — Слушаю, тебя, Денис, — ободряюще пожал мне руку отец Кирилл.
— Батюшка, а как так получается, что Лена, например, ничего не почувствовала — ну, или почти ничего, а меня вон как пробрало?
— Денис, я уверен, что сегодня исключительно важный день в твоей жизни. У всех людей этот день свой, и наступает он тогда, когда Господь решит. У тебя — сегодня, и не мучайся этими вопросами.
— Так, получается, Бог есть? И это Иисус Христос? — спросил я.
— Именно так, — ответил священник абсолютно серьезно. — И сегодня Господь тебя нашел.
— Как это «нашел»? Я всегда считал, что человек сам должен искать Бога.
— Видишь ли, богов — с маленькой буквы — много, а истинный Бог один. В одних верованиях бог жестокий, и его необходимо ублажать и задабривать всевозможными жертвоприношениями, в других — бог представляется немилосердным судьей, эдакой бездушной машиной судопроизводства. Наш Бог — Господь Иисус Христос — есть Любовь, Любовь с большой буквы. И Он нас ищет, и найдя, обнимает и радуется, как любящий отец радуется вернувшемуся в отчий дом сыну. Сегодня мы были в удивительном месте. Мы были там, где Господь показал, какова Его Любовь. Он любит до конца, до самой смерти, ради нас взойдя на Крест.
Мы долго молчали, я переваривал услышанное, а батюшка смотрел в окно на проплывающие мимо пейзажи. Я долго сомневался, но все же решился рассказать случай, произошедший сегодня утром на судне.
— Это было явное чудо, — спокойно сказал батюшка. — Понимаешь, раз Господь решил явить Себя тебе здесь, то замысел этот не смогла бы нарушить и вся израильская армия в придачу с американской. Главное теперь — не забыть о своем обещании. Обещания вообще надо исполнять, но данные Богу — особенно.