По лезвию ножа, или в погоне за истиной

Окулов Максим

— Это ложь! — горячо воскликнул я. — Вчера днем наставник помог мне ощутить ту власть, которую дает людям сатана, — и я описал ему события, произошедшие в сквере.

— Коля-Коля, — покачал головой батюшка. — Неужели тебе не стыдно, неужели ты не понимаешь, что то, что произошло, просто ужасно и отвратительно! Кто дал тебе право быть судьей?!

— А что, по вашему, мне надо было спокойно ждать, пока меня убьют?!

— Нет, я говорю совсем о другом. Ты защитил девочку, совершив благородный поступок. Господь тебя спас от насилия, разве не так?

— Но они избили меня! Меня вообще чуть не убили!

— Избили, говоришь? А кто говорил,

что воевать легко? Кто утверждал, что на войне не бывает ран, не бывает больно? Ты спас невинную душу от поругания, ты СПАС ЧЕЛОВЕКА, ты понимаешь ЧТО ты сделал? Господь сказал, что нет подвига выше, чем душу свою положить за ближнего своего. Ты был готов это сделать. Сам того не осознавая, ты стал воином Христовым, сражающимся со злом. И ты решил, что с тебя и пылинка не может упасть в этом сражении? И потом, тебя только припугнули, с чего ты взял, что они обязательно привели бы свои угрозы в исполнение? Но что сделал ты при помощи своего учителя? Ты вынес приговор и фактически привел его в исполнение, став орудием в руках бесов. Коля, скажи откровенно, неужели у тебя в душе ничего не восставало против того, что ты совершил?

— Было дело, — угрюмо согласился я и рассказал про два «я», борющиеся во мне.

— Ну слава Богу! — перекрестился отец Николай. — Это совершенно нормальное явление. Вообще очень мало поступков в этой жизни мы делаем полностью по собственному желанию. В нас постоянно борется голос совести, суть голос Божий — это твое «первое я». Совесть есть у каждого человека, это неотъемлемый атрибут души, сотворенной Господом. Когда человек встает на греховный путь служения злу, то он пытается всеми силами заглушить в себе этот голос, который мешает вести неправедный образ жизни. Второе твое «я» — это бес, твой «персональный» падший ангел, который и пытается направить тебя в погибель, совратить с верного пути. Настал, Коля, в твоей жизни момент Истины, когда надо сделать выбор. Господь тебе открыл все, ты знаешь достаточно для того, чтобы с полным осознанием сути дела принять решение. Но сделать это можешь только ты сам, никто не вправе тебя заставить.

— Но почему те, кто служит Богу, не имеют такой власти? — спросил я после долгой паузы.

— Почему же не имеют? — удивился отец Николай. — История нашей Церкви знает очень много подвижников, которые получили от Господа богатейшие дары. Возможности твоего наставника ничто по сравнению с ними! Кстати, если ты успел заметить, то и против меня он оказался бессилен, тебя это не наводит на размышления?

— Наводит. Но почему же тогда с другими людьми он делает то, что хочет?

— А с какими людьми, ты не задумывался? Кем был твой зэк? Какие дела он творил? С кем он жил — с Богом или с диаволом, как ты думаешь? Кому он служил всеми своими делами и поступками, кому САМ СЕБЯ отдал в руки? Ответ очевиден: какому господину служишь, тот тебя и судит, а сатана очень жестокий господин.

— Но почему все же ваш Бог не дает тем, кто верует в Него и служит Ему, таких способностей, которые продемонстрировал мне учитель? — не унимался я.

— Коля, ты никак не можешь понять простую вещь: сатана — это цепной пес, который может укусить только того, до кого дотянется, вернее, до кого ему позволено будет дотянуться. Я уже сказал тебе, что есть много святых, которые имели исключительные дары от Бога, только все их действия были направлены на исполнение воли Бога. Диавол — разрушитель, и то, что тебе продемонстрировали, лишнее тому подтверждение: он играет на удовлетворении низменных страстей человека. Господь же есть совершенная и всеобъемлющая Любовь, вот поэтому угодники Божии никому не мстили, но исцеляли больных, воскрешали мертвых, обличали грешников и так далее. Их дела были направлены не на удовлетворение их собственной гордыни, подчеркивание их значимости, а на прославление имени Бога, Который и дал им такие дары. Разницу чувствуешь?

В голове моей был полный сумбур. Я чувствовал какую-то глубокую великую правду, которая была в его словах, но не мог забыть и того, что произошло вчера в сквере. «А вдруг он меня обманывает, вдруг он хочет меня переманить к себе, вдруг завидует тому, что выпало получить только мне, а ему даже и не светит?» — кружились мысли в моей многострадальной голове.

— Ты куда едешь, Коля? — неожиданно спросил отец Николай. — Если ты свободен, можем поехать ко мне, как я и предлагал тебе раньше. Матушка будет рада, она часто тебя вспоминает.

Я начал всерьез колебаться. «А может, и действительно убежать от всего этого подальше?» — пришла в голову четкая мысль.

Вдруг мне стало плохо, голова закружилась, в ушах раздался шум, переходящий в свист, мышцы стало выкручивать: боль была столь же невыносимой, как бывает, когда конечности сводит судорогой. Также внезапно все прошло, на лице ощутились прохладные капли воды. Я открыл глаза и увидел озабоченное лицо отца Николая, который брызгал на меня водой из маленькой баночки.

— Это Крещенская вода, — ответил священник на мой недоуменный взгляд, — смотри, не отпускает тебя твой учитель, не отпускает…

Все последующее произошло, казалось, в одно мгновение. Дверь в вагон, находившаяся рядом с нашим сиденьем, резко распахнулась, и вошел Мирт — жрец нашего «храма». Ни слова не говоря, он вонзил огромный тесак в живот ничего не подозревавшему священнику, оборвав его речь на полуслове. Вслед за Миртом в вагон вбежали Локи и еще два «брата», они подхватили меня под руки и потащили к выходу. Мне удалось вырваться из цепких объятий, я подскочил к батюшке и обхватил его, встав на колени.

— Выбор за тобой, Коля, выбор за тобой, а на войне всякое случается, — это были последние слова батюшки, которые я расслышал. Меня грубо вытолкнули на знакомую платформу Красницы, скрутив руки за спиной.

— Пустите меня, — попытался было закричать я, но передо мной возникло уже знакомое безжизненное лицо Наставника, голова закружилась, уши опять наполнил какой-то вой, и я провалился в темноту.

Я очнулся на знакомой поляне, сидя на земле, привалившись спиной к стволу дерева. Наставник поил меня из термоса каким-то пахучим горьким отваром. По телу начала разливаться приятная истома, головная боль почти прошла.

— Ну что, Зергос, не отпускает тебя Распятый? Не дает Он тебе стать свободным, — голос Варгота был на удивление спокоен и ласков.

— А священник мне говорил, что все наоборот, — робко возразил я.

— А это тот, кто сейчас кровь из живота пускает? Ну пусть отправляется к своему Богу, а у нас есть дела поважнее. Ты пей пока, это придаст тебе сил, а мы начнем готовиться, нам сегодня предстоит много интересного, — Варгот многозначительно подмигнул, а губы его тронула похотливая улыбка. Рядом со мной присела Локи и тихо, так что слышал только я, зашептала.

— Зергос, меня Варгот отправил присматривать за тобой, но ты беги, если хочешь, после инициации обратного пути уже не будет — это совершенно точно, — голос ее был живым, в нем чувствовалось сострадание.