По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть I
Шрифт:
— Чего ждать-то?
— Как — чего? Не знаете разве: кита только при луне едят. Чем луна выше, тем китятина вкуснее.
Удивились волки, но спорить не стали. Краб в океане живет, с китом. Ему, пучеглазому, видней.
Расселись на берегу вокруг кита, морды кверху задрали.
Уж вечер — недолго ждать луны-то!
Вот из-за горы луна выглянула и поползла вверх по небу.
Волки сидят, на кита смотрят. Не замечают, что в океане вода поднимается. С голоду зубами щелкают. На краба поглядывают: не пора ли за кита приниматься?
Краб сидит себе, клешнями бока поглаживает.
Вдруг чуют волки — сидеть мокро стало. Отбежали к горе, а с кита глаз не спускают.
Стала луна у волков над головами.
Почуял и кит под собой воду. Вздохнул, набрал полную грудь воздуха да как даст хвостом! Брызги во все стороны.
Волки врассыпную.
Кит воду хвостом пенит, на волков волну гонит. Волки — на гору.
Кит развернулся головой в море, забурлил хвостищем и пошел, пошел! Выплыл на глубину, набрал воздуха — и пропал. Только его хвост и видели.
И краб потихоньку — боком, боком — за ним.
Опомнились волки — ни кита, ни краба! Долго на берегу сидели. То вверх на луну поглядят, то вниз — на воду. Ничего не понимают — народ сухопутный. Откуда им знать, что на море-океане отливы бывают и приливы!
И чем луна выше — тем приливы сильнее.
БУТЫЛКИ В МОРЕ
Редкий моряк встречал в океане бутылку с письмом. Почта эта ненадежна и забыта.
Мне посчастливилось найти сорок таких бутылок…
Мы вышли из Корсаковского порта и плыли на запад проливом Лаперуза в видимости японских берегов. Впереди нас малым ходом брел японец—маленькая двухмачтовая шхуна с мотором. На палубе шхуны копошилось несколько фигурок в светлых костюмах,
— Прямо по носу бутылка! — крикнул сигнальщик.
Я присмотрелся: к пароходу приближался полупогруженный в воду блестящий предмет. И верно, бутылка! Она качалась на пологой волне, кивала горлышком, лучилась на солнце.
Бутылку вытащили, распечатали. В металлическом патроне лежала записка на японском и английском языках.
«Национальный океанографический институт»… Сегодняшнее число… Ничего не пойму! — сказал наш штурман.
— Две бутылки поносу! — снова раздался голос сигнальщика.
Мы выскочили на палубу. Одна… вторая… третья бутылка. Вращаясь, они плыли мимо нас.
— Да ведь их вон кто бросает! — воскликнул штурман и показал на японский корабль.
Я рассмеялся.
Ну конечно! Японские ученые бросали в воду бутылки. Они бросали их, чтобы замерить направление и скорость течения, идущего из океана.
Мы насчитали сорок бутылок. Поблескивая на солнце и ныряя, они проплыли мимо нашего парохода.
В бутылках, о которых я рассказал, в каждой лежала деловая записка:
«Брошена там-то, сообщите по такому-то адресу, где вытащили из воды».
Раньше бутылкам доверяли большее. Им доверяли беду.
В 1933 году у ирландских берегов затонул пароход «Сэксилби». Его экипаж весь погиб. Три года спустя на берегу Уэлса была найдена не то бутылка, не то банка из-под какао. В ней лежала короткая записка:
«„Сэксилби“ тонет… Привет сестрам и братьям…
Банка была найдена невдалеке от дома, где жила семья О'Кейнов.
А вот еще один случай. Некто Мак Грегор плыл в 1845 году на паруснике в Бискайском заливе. На корабле начался пожар. Прежде чем сесть в спасательную шлюпку, Мак Грегор написал домой письмо и бросил его с бутылкой в океан. Но шлюпку подобрали, и Мак Грегор благополучно вернулся в родной город.
Прошло восемнадцать лет, и вдруг почта доставляет ему… его собственное письмо! На нем стоит почтовый штемпель Багамских островов. Письмо дважды переплыло Атлантический океан; туда — в бутылке, назад — на борту почтового судна.
Давайте договоримся: если увидим, как, вспыхивая на солнце, крутится в волнах черное бутылочное горлышко, — мимо не проплывать. В бутылке для нас почта.
Когда-то в старину каждая буква имела свое название.
— «Аз, буки, веди…» — учил алфавит юный Ломоносов.
Сейчас эти названия забыты. Их забыли все, кроме моряков. Попробуй на ветру, под шум волн, крикнуть сигнальщику:
— Поднять «вэ».
Он может расслышать и «пэ», и «бэ», и «фэ»… На военном корабле командир командует:
— Поднять «веди»!
Ясно: флаг «вэ» пополз вверх.
— Чем славится лес?
— Птичьими голосами.
— А степь?
— Разнотравьем.
— А море?
— Волнами.
— Помнишь, проходили Балтийским морем, волна была мелкая, злая. Вышли в Северное — тяжелая пошла, неторопливая. Сейчас рядом с океаном идем, а она почти совсем стихла. Спокойная, ласковая!
— Надолго ли?
— От волны волны не ищут. Попробуешь от большой волны между островами спрятаться, а там сулой — толчея. Пляшут волны на месте, всю душу вымотают!
— «Цунами» — слово-то какое, тихое, обманчивое. То ли дело английское «харрикейн» — ураган. Так и воет, так и рычит!
— Чем ловят китов?
— Гарпуном.
— А еще чем?
— Бульдозером. На Охотском море кита однажды так ловили. Зашел в устье реки кит. Через косу во время прилива перемахнул, а обратно — никак. Шум в поселке поднялся, все на берег сбежались. А коса из воды все выше выходит, выше. В поселке дорогу ремонтировали. Бульдозерист говорит: «Давайте я, пока моря нет, под кита песку насыплю. Осохнет он — конец, руками брать можно. Главное, веревок побольше несите. За хвост на берег тащить будем». Сел в кабину, выехал на косу и давай песок под кита валить. А тому деваться некуда: впереди коса, позади мелкая река. Крутился он, крутился, потом с силой собрался да ка-ак…
— Стой, стой! Про то, как киты от беды спасаются, мы уже слышали. Только там прилив был, а тут что?
— Так то сказка, а это быль. Ветер переменился — воды нагнал. Еле мы бульдозер вытащили. Хорошо, веревок припасли много!