По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть I
Шрифт:
КТО ПЛАВАЛ В ЭТИХ ВОДАХ
Первое описание Северного моря, которое дошло до нас, принадлежит греку Пифею.
Пифей жил в IV веке до нашей эры в городе Массалия на южном берегу нынешней Франции.
Трудным было путешествие из Средиземного моря в северные страны морским путем. В Гибралтарском проливе у Геракловых столбов дежурили корабли карфагенян. Они уничтожали каждое чужеземное судно, идущее в Атлантический океан. Карфагеняне охраняли от греков и римлян свои африканские и иберийские (испанские) владения.
Темной ночью самой серединой пролива мимо вражеских кораблей проскользнули два корабля масса-лиотов.
Несколько месяцев плыли они, чередуя то весла, то паруса, на север вдоль берегов нынешних Португалии, Испании, Франции. Далеко в холодных северных широтах лежали страны олова и янтаря, которые искал Пифей.
Упорство путешественника победило. Через два с половиной месяца он достиг меловых берегов Альбиона — острова, на котором расположена теперешняя Англия. Жители Альбиона приветливо встретили средиземноморского гостя Они не только разрешили ему купить много олова, но их купцы даже взяли Пифея с собой в поездку к берегам «самой северной земли — Туле».
В Туле Пифей увидел белые ночи. «Там северная сторона горизонта освещается в продолжение целых ночей…» — писал удивленный грек. От местных жителей он узнал, что севернее Туле ночей летом вообще не бывает, а зимой солнце не поднимается над горизонтом. Севернее Туле, писал Пифей, лежит «застывшее море».
Пифей, вероятно, посетил среднюю часть Норвегии и слышал там рассказы о ледяных полях Арктики.
После возвращения на Альбион Пифей совершил еще поездку к устью Эльбы, побывал совсем рядом с Балтийским морем и своими глазами увидел песчаные косы, размывая которые море выбрасывает на берег прозрачные кусочки желтого и красного янтаря.
Странствия Пифея продолжались почти год. Сейчас этот путь можно сделать на пароходе за две недели.
Сведения о северных странах, которые привез Пифей, были так удивительны, что путешественника объявили лжецом. И только время восстановило его доброе имя.
ЛОЦИЯ.
В Северное море непрерывно поступают воды Атлантики. Они входят в него с севера и опускаются на юг, следуя вдоль берегов Англии. Слившись с другой ветвью океанского течения, поступающего через Ла-Манш, эти холодные воды уходят снова на север, прижимаясь к норвежскому побережью. Здесь сильные приливы — у берегов Шотландии они достигают высоты 7 метров.
Температура воды низкая: зимой — всего +2,5°, летом — +12, + 19°. Цвет зеленоватый. Соленость воды такая же, как в океане, — 34–35 ‰. Грунт — ил и песок.
ЧТО ТАКОЕ СУДНО?
Мы четвертый день на судне. Мерно гудит где-то внизу турбина, подрагивает под ногами палуба, прямо в небо клотиками-концами уходят мачты. Приложите к палубе руку. Палуба теплая.
Что такое наше судно?
Это дом. В нем живут. Здесь много комнат — кают, есть кухня — камбуз. Внутри судна журчит по трубам, разбегается по умывальникам вода, шипит горячий пар, расползаясь по батареям парового отопления, В этом доме смотрят кино, купаются в ваннах, звонят друг другу по телефону.
А еще — это большой товарный вагон. В нем лежат мешки с мукой, плещут в цистернах сотни тонн жидкого топлива — мазута. В трюмах стоят станки, заколоченные в ящики.
Еще наше судно — завод, лаборатория, полная приборов. Гудит где-то внизу турбина, стучат маленькие моторы — дизели. В штурманской рубке стрекочут лаги, лоты, щелкает гирокомпас. Подрагивает на мачте лес радиоантенн.
И все-таки наш пароход — это не только дом, товарный вагон, машинный цех.
Я знал маленький корабль. У него был изогнутый по старинке нос и тонкая, как макаронина, труба. Он воевал на Черном море. Его призвали служить в самое трудное время, вместе со всеми, кто еще мог носить оружие. Корабль звали «Доротея». Когда после очередного рейса «Доротея» входила в порт, моряки, собравшиеся на причале, молча считали пробоины в ее бортах. Ей не хватало уже скорости уклоняться от бомб. А ведь когда-то, тридцать лет назад, это был быстроходный почтовик, люди любовались им.
Трудная старость выпала «Доротее».
Судно рождается, живет и умирает. Совсем как человек.
У маленького пароходика уже все позади, а только что вступивший в строй великан начинает свое первое плавание.
Шумно в каютах пассажирского парохода, шумно на его палубах. Пообедать, поужинать, прочитать книгу, даже сразиться на шпагах можно за день плавания. А на грузовом теплоходе все спокойно. Стучит дизель, неподвижен в трюмах груз. Еще очень не скоро порт.
У меня есть брат. Когда мы с ним были маленькими, нам купили большой заводной пароход. В первый же день мы сломали его — хотели посмотреть, что внутри.
Пришел с работы отец. Он взглянул на искореженный борт, на шестеренки, лежащие на полу, на пружину, которая змеей свернулась у стола. Не говоря ни слова, он взял нас за руки и отвел в угол.
— Полчаса стоять как приклеенные в углу. Для того, чтобы узнать, что внутри вещи, берут чертеж!
Отец сел за свой стол и начал что-то рисовать.
Полчаса прошло. Мы вышли из угла. На столе уже лежал чертеж парохода.
Это был настоящий пароход, с высокими мачтами, сильными машинами и множеством кают, полных суетливых пассажиров.
МОРЯ НА БУМАГЕ
В нашей каюте висит карта. Всмотритесь в нее, карта живет: медленно сползают с полюсов белые шапки льдов, голубые струи течений несут к берегам серые клочья тумана, над коричневыми пустынями не переставая свищет ветер.
Эта ярко раскрашенная карта — обычная учебная, не морская. Такие есть в каждой школе.
Помощник капитана — штурман — ведет нас не по такой. Поднимемся к нему в рубку. Его карта — лишь небольшой кусочек Северного моря. И она почти вся белая. Белый цвет — вода. Мелководье на карте тронуто голубой краской, берега окрашены в слабый желтый цвет.
Очень скромная, неяркая карта.
Наш пароход плывет по белому полю. Аккуратный штурман кружками и черточками отмечает на ней путь.