По морю прочь
Шрифт:
Хелен сошла вниз с большим опозданием. Она выглядела, как человек, долго просидевший в темноте. Лицо ее было бледным и осунувшимся, а выражение глаз — встревоженным, но решительным. Она быстро и с видимым безразличием съела обед, отмела все вопросы Теренса и, наконец, как будто он еще ничего не говорил, слегка сердито посмотрела на него и сказала:
— Так дальше нельзя, Теренс. Либо вы найдете другого врача, либо скажите Родригесу, чтобы он больше не приходил, и я стану обходиться сама. Пусть он сколько угодно говорит, что Рэчел стало лучше; ей не лучше; ей хуже.
Теренс пережил страшный удар — такой же, как от слов Рэчел «У меня болит голова». Он попытался успокоить себя доводом о том, что Хелен переутомлена, кроме того, его не оставляло ощущение, что она противостоит ему в каком-то споре.
— Вы думаете, она в опасности? — спросил он.
— Никто не выдержит много дней в таком состоянии, — ответила Хелен. Она смотрела на него и говорила так, будто кем-то возмущена.
— Хорошо, я сегодня же поговорю с Родригесом.
Хелен сразу ушла наверх.
Теперь ничто не могло смягчить тревогу Теренса. Он не мог ни читать, ни спокойно сидеть, его чувство безопасности было поколеблено — хотя он и решил, что Хелен преувеличивает, а Рэчел не так уж тяжело больна. Но он хотел, чтобы это мнение подтвердил кто-то третий.
Как только Родригес спустился от Рэчел, Теренс спросил с напором:
— Ну, как она? Вы не считаете, что ей хуже?
— Волноваться нет причин, говорю вам — нету. — Родригес ответил на своем жутком французском, вынужденно улыбаясь и делая мелкие движения, как будто хотел улизнуть.
Хьюит твердо стоял между ним и дверью. Он решил сам разобраться, что это за человек. Доверие к Родригесу испарилось, когда Теренс присмотрелся и увидел, как он ничтожен, неопрятен, вертляв, как неумно и волосато его лицо. Странно, что все это не было замечено раньше.
— Вы, конечно, не будете возражать, если мы попросим вас проконсультироваться с другим врачом?
Услышав это, человечек пришел в ярость.
— А! — вскричал он. — Вы не доверяете мне? Вы не согласны с моим лечением? Вы хотите, чтобы я отказался от больной?
— Отнюдь нет, — ответил Теренс. — Но при такой серьезной болезни…
Родригес пожал плечами:
— Она не серьезная, уверяю вас. Вы слишком волнуетесь. Мадемуазель больна не тяжело, а я все-таки врач. Конечно, мадам напуганна. — Он ухмыльнулся. — Я это прекрасно понимаю.
— Фамилия и адрес врача, — не отступал Теренс.
— Другого врача нет, — насупившись, сказал Родригес. — Все доверяют мне. Смотрите! Я покажу вам!
Он вытащил пачку старых писем и стал перебирать их, как будто отыскивая то, которое опровергнет подозрения Теренса. При этом он начал рассказывать историю об английском лорде, доверявшем ему, — это знатный английский лорд, чью фамилию он, к сожалению, забыл.
— Здесь нет другого врача, — заключил он, все еще перебирая письма.
— Ничего, — сухо сказал Теренс. — Я сам наведу справки.
Родригес положил письма обратно в карман.
— Прекрасно, — проговорил он. — Я не возражаю.
Он поднял брови и пожал плечами, как бы повторяя, что болезнь принимается слишком всерьез и что другого врача нет, а затем шмыгнул прочь, дав понять Теренсу, что чувствует питаемое к нему недоверие и затаил злобу.
После этого Теренс уже не мог оставаться внизу. Он поднялся, постучал в комнату Рэчел и спросил у Хелен, нельзя ли ему несколько минут побыть с больной. Вчера он ее не навещал. Хелен не возразила, отошла к окну и села за стоявший около него стол.
Теренс сел рядом с кроватью. Лицо Рэчел изменилось. Она выглядела так, будто была целиком сосредоточена на усилии остаться в живых. Ее губы искривились, щеки ввалились и пылали, но отнюдь не здоровым румянцем. Глаза были приоткрыты, но виднелись только нижние части белков — она не смотрела, просто у нее не было сил закрыть их до конца. Когда Теренс поцеловал ее, она все-таки открыла глаза полностью. Но увидела только старуху, ножом отрезающую голову у мужчины.
— Она упала! — прошептала Рэчел. Затем повернулась к Теренсу и взволнованно спросила что-то о человеке с мулами, но он не понял вопроса. — Почему он не приходит? Почему он не приходит? — повторяла она. Теренс ужаснулся при мысли о том, что такую болезнь лечит этот грязный человечек, он безотчетно повернулся к Хелен, но она что-то делала за столом у окна и, видимо, не понимала, какое потрясение он переживает. Теренс встал, чтобы уйти, не в силах больше это слышать, от негодования и отчаяния сердце его билось часто и болезненно. Когда он проходил мимо Хелен, она попросила его тем же усталым, неестественным, но решительным голосом, чтобы он принес еще льда и велел наполнить кувшин свежим молоком.
Выполнив эти указания, он отправился искать Хёрста. Усталый, измученный жарой, Сент-Джон спал на кровати, но Теренс без стеснения разбудил его.
— Хелен считает, что ей хуже, — сказал он. — Нет сомнений, что она опасно больна. Родригес бесполезен. Надо найти другого врача.
— Но ведь другого врача нет, — сонно проговорил Хёрст, садясь и протирая глаза.
— Не валяй дурака! — воскликнул Теренс. — Другой врач, безусловно, есть, а если нет, то тебе придется найти его. Это надо было сделать давно. Я иду седлать лошадь. — Он не мог усидеть на одном месте.
Не прошло и десяти минут, как Сент-Джон уже скакал по палящей жаре в город на поиски врача; ему было велено найти его и привезти, даже если для этого понадобится специальный поезд.
— Это надо было сделать давно! — гневно повторил Хьюит.
Вернувшись в гостиную, он нашел там миссис Флашинг. Она пришла без доклада, как и все в эти дни, через кухню или сад, и, держась, по обыкновению, очень прямо, стояла посреди комнаты.
— Ей лучше? — коротко спросила миссис Флашинг. Они даже не попытались поздороваться.